Он откинул эту мысль в сторону и отправился на поиски Меррика, граф обнаружил слугу в хозяйской спальне, тот распаковывал вещи.

– Какие-нибудь новости? – поинтересовался Крэйн на шанхайском. Грэм постоянно подслушивал, поэтому они избегали английского языка даже во время самых тривиальных разговоров, в основном чтобы просто досадить дворецкому.

– Никаких новостей, это ведь сельская местность. А где шаман?

– В библиотеке, – ответил Крэйн, усаживаясь на край старинной, вечно сырой кровати с балдахином. – Занимается своими шаманскими делами. Угадай, что я только что узнал о своих благородных предках.

Он в красках описал Меррику все, что разузнал о первом лорде Крэйне. Слуга перестал складывать сорочки и прислонился к комоду, внимательно слушая рассказ.

– Вот как, – наконец произнес он. – И что это все значит?

– Не имею ни малейшего понятия. Возможно, ничего, но само открытие на мгновение осчастливило шамана. Где вы его разместили?

– В Пионовой комнате. – Меррик вновь переключил внимание на сорочки, продолжая разглаживать их в последовавшей тишине, игнорируя скрещенные руки и приподнятую бровь Крэйна.

– В Пионовой комнате, – произнес Крэйн, поскольку сам Меррик не стремился продолжать разговор. – Значит, старик одержал победу?

– Я позволил ему победить. Мне показалось, что это хорошая идея.

– Почему?

– Потому что тогда ночью шаман будет рядом с вами, за дверью, соединяющей комнаты, а не в другом конце коридора, за пределами слышимости.

Крэйн уставился на него.

– А если этот старый ублюдок пойдет и раструбит по округе, что шаман приехал, чтобы согревать мою постель?

– Это проблемы шамана. – Меррик задвинул ящик комода. – Он здесь, чтобы обеспечивать вашу безопасность. И если ему что-то не понравится…

– Если покрытому кровью чародею, который умеет сгибать металл одним только взглядом, что-то не понравится, – поправил слугу Крэйн, – что тогда?

По полуоткрытой двери трижды постучали. Меррик моргнул, и его выражение лица вернулось к прежней безмятежности. Крэйн тихо вздохнул:

– Войдите, миссис Митчинг.

Домоправительница Пайпера была угрюмой женщиной, слегка за сорок, которая к любому делу подходила с мрачным недовольством. Она нравилась Крэйну, поскольку женщина не скрывала своего презрения к его отцу и брату, а она, в свою очередь, относилась к нему с уважением, потому что, какими бы ни были слухи о нем, граф никогда не трогал ее девочек.

Крэйн ненавидел политические игры прислуги, как и любые другие, но он старался, чтобы его голос не выдавал ни тени скуки или раздражения, когда спрашивал, чем может быть ей полезен.

Миссис Митчинг слегка замялась, что казалось необычным.

– Милорд, я бы не стала обращаться к вам с этим… Грэм говорит, что это вздор, но он не видел и не слышал, и… Мои девочки не глупы, милорд. Эльза Брук может и не образованна, к тому же часто витает в облаках, но она не глупая. И дело в том, что нас это не устраивает, мы не должны с этим мириться, и мы не будем.

– И не нужно. Вы можете рассказать мне, с чем не хотите мириться, чтобы я, вероятно, смог помочь?

Миссис Митчинг закусила губу.