Тут я поняла, что эти камни – всё, что осталось от дома, стоявшего когда-то на этом месте. Хутор в самой чаще леса. И кто-то здесь жил. Каждое утро он просыпался и прислушивался к журчанию родника, а иногда сидел на каменной лестнице, подставив лицо солнышку.

В кустах затрещало, и я услышала голос Санны:

– Ты идешь не в ту сторону!

Снова треск, и я увидела, как она выходит из кустов.

– Эмилия говорит, что нам надо идти в обратном направлении!

– Да ладно, – сказала я, чувствуя себя ужасно глупо. – Просто тут камни… как лестница… мне захотелось рассмотреть их поближе.

– Окей, – сказала Санна и засмеялась, но не злобно. – Лестница и камень. Жутко интересно!

Она пошла по лужайке мне навстречу, но вдруг остановилась.

– А тут еще один! – крикнула она. – Четырехугольный. И на нем что-то написано.

Она раскидала носком ботинка старую листву.

– Ильви… что же это за надпись?.. Сильвия! – воскликнула она. – Тут имя: Сильвия.

Внутри у меня всё похолодело.

«Этого не может быть», – подумала я, но побежала, спотыкаясь, к Санне, чтобы проверить.

Но так и было. Плоский четырехугольный камень, частично вросший в землю. Санне удалось убрать почти весь мох, который его прикрывал.

«Старинная могила», – подумала я, и холодок пробежал по спине. Выбитые на камне буквы сильно истерлись, но вполне различались: СИЛЬВИЯ.

И тут я жутко испугалась. Буквально почувствовала, как вся кровь отлила от рук и ног и собралась в животе. Дышать стало трудно. Санна вопросительно уставилась на меня.

– Это… это не то место, – выдавила я. – Бежим отсюда!

Я кинулась обратно в кусты, оттуда на тропинку и пробежала мимо Эмилии – им с Санной пришлось попотеть, догоняя меня. Мне хотелось бежать – прочь, как можно дальше, туда, где деревья редеют и я смогу вздохнуть. Сердце отчаянно колотилось.

Когда учителя наконец-то собрали и пересчитали всех учеников – даже тех, кто стер ногу или заблудился, – очередной школьный день закончился.

Я поспешила домой и залезла под душ. Папа тоже ходил на прогулку – в прихожей заметила его грязные кроссовки.

В моей комнате в углу, как всегда, стояла виолончель. Изгибы дерева переливались оттенками золотисто- коричневого цвета, напоминая о стволах деревьев у ручья. Окно было приоткрыто, за ним пели лесные птицы. Струны виолончели натянуты на грифе. Молча, словно в ожидании.

Я стала играть на ней гораздо меньше, чем обычно, – с тех пор как узнала, что моя виолончель принадлежала Сильвии. Что-то мне мешало. А теперь я обнаружила могилу Сильвии – одинокую и заросшую в густом лесу!

Как такое вообще возможно? Как я могла найти ее, отправившись на школьное ориентирование? Если только не существует ткани с таинственным узором – той самой, о которой писал Аксель в своем письме: древнего переплетения небесных и земных сил, которое отвечает за всё, что происходит. Того, которое приводит меня прямиком на нужное место в лесу и заставляет из разных инструментов выбрать именно виолончель Сильвии. Но почему всё это порождает только новые загадки? И ткань ли виновата, что Орест оказался связан с Оракулом?