Зайдль закашлялся.
– Так не есть ли это тот же самый документ? – с нажимом насел на него Лоуренс.
– Это действительно тот же самый документ, – признался Зайдль. – Но на сей раз я хотел с его помощью оживить память свидетеля.
Руденко, который так и не садился, гневно бросил:
– Я хочу решительно напомнить суду и присутствующим, что мы здесь находимся для того, чтобы разобраться с преступлениями, совершенными главными немецкими военными преступниками против человечества. И в нашу задачу не входит расследование внешней политики других государств. Еще раз напоминаю: суд уже отверг этот так называемый документ как фальшивку! Его муссирование можно воспринимать только как крайнее неуважение к суду! Крайнее неуважение и заведомую провокацию!
Неожиданно поднялся помощник американского обвинителя Томас Додд.
– Я поддерживаю советского обвинителя. К тому же адвокат всячески уходит от ответа на вопрос: откуда и как к нему попал этот документ?
– Единственное, что я могу сказать, – пробормотал Зайдль, – что он передан мне заслуживающим доверия представителем союзников.
– Кем конкретно? – не отступал Додд.
– Этого я сообщить не могу, – поджал губы Зайдль. – Документ передан мне на условиях сугубой конфиденциальности.
– Суд удаляется на короткое совещание, – решительно объявил Лоуренс, видимо, понявший, что ситуацию нужно срочно выправлять.
За столом советских обвинителей в перерыве шел нервный разговор.
Руденко, барабаня пальцами по столу, чуть слышно сказал:
– За ним, этим Зайдлем, кто-то явно стоит… Кто-то им двигает… Кто? Неужели американцы? Черт, и Филина, как назло, нет! Что он там забыл в Москве!?
Лорда Лоуренса, когда суд вернулся после короткого перерыва, было не узнать. Он выглядел сердитым и решительным, каким его мало кто доселе видел.
– Суд постановляет, – сурово глядя на Зайдля, провозгласил он. – Означенный документ не может быть показан свидетелю и фигурировать на суде ввиду того, что его происхождение является не установленным. Продолжайте свой допрос, господин адвокат, но не вздумайте снова вернуться к данному вопросу.
Зайдль скосив глаза на скамью адвокатов, нашел Олафа. Тот едва заметно, одобрительно кивнул – дело сделано.
Как писал в своих мемуарах премьер-министр Великобритании (1940–1945) Уинстон Черчилль, тот факт, что такое соглашение между Берлином и Москвой оказалось возможным, означал провал английской и французской дипломатии: не удалось ни направить нацистскую агрессию против СССР, ни сделать Советский Союз своим союзником до начала Второй мировой войны. Тем не менее, и СССР нельзя назвать однозначно выигравшим от пакта, хотя страна получила дополнительные два года мирного времени и значительные дополнительные территории у своих западных границ.
В результате пакта Германия в 1939–1944 годах избежала войны на два фронта, последовательно разгромив Польшу, Францию и малые страны Европы и получив для нападения на СССР в 1941 году армию, имевшую два года боевого опыта. Таким образом, главной выигравшей от пакта стороной, по мнению многих историков, можно считать нацистскую Германию.