– Чем ты занимаешься? – спросил Отец.
– Ты замерз, – сказал я, – и я подумал, что, может быть, найду там что-нибудь, чтобы разжечь огонь.
– Брось, – сказал он. – Мы не будем здесь оставаться. Пора идти.
Он понимал, что на рассвете все отправятся нас искать, и не хотел, чтобы они миля за милей прочесывали всю пустошь. Ему казалось, что не следует оставаться здесь после Загона. Отец не особенно высказывался, но у него, как и у меня, было ощущение, что мы вторглись в чужие владения. И нам совсем не нужно, чтобы народ кричал и свистел, разыскивая нас. Будет лучше, если мы постараемся как можно быстрее выбраться отсюда и незаметно вернемся в Долину в надежде, что Дьявол нас не заметит.
Весна
Несколько дней подряд шли проливные дожди, и снег, неожиданно выпавший осенью, когда умер Старик, растаял, оставив после себя грязь и пронизывающую сырость. Прошло Рождество, а в январе наступила настоящая зима. Нам, как обычно, оказалось хуже всех. Фермы были отрезаны от всего мира, трубы замерзли, изгороди полегли под тяжестью снега, а Мушкет простудился, и с ним пришлось нянчиться, как со стареньким дедушкой.
Морозы стояли до середины февраля, но потом в Долину постепенно начали проникать солнечные лучи, в ущельях наступило время капели, и обнажились пещерки, где появились первые подснежники и пролеска. Река, так долго скованная льдом, с шумом вырвалась на свободу, переполнившись талой водой. Март сменился апрелем, и, когда все расцвело и в небе поплыли высокие облака, начали появляться на свет ягнята. Вот так оно было и в этом году.
Я оказался таким же чокнутым, как и Отец, и каким был Старик. Не могу оставлять загоны надолго. Кстати, и Кэт ничем не лучше. Ей рожать второго через месяц, и я говорю ей, чтобы не брала себе в голову, что там происходит, но она не слушает. Говорит, она такая толстая, что все равно не может спать, так уж она лучше как-нибудь приковыляет в загоны и поможет мне с ночным дежурством. Еще она говорит, что ее присутствие успокаивает овец. Матки, наверно, чувствуют, что она в таком же положении, что и они. Лиз и Грейс по большей части возятся с животными вместе с нами, и Анжела тоже, хотя к середине дня она устает и тогда садится рядом с Адамом, помогая ему кормить ягнят из бутылочки. Уже не первый год за недоносками ухаживать поручено ему (как когда-то мне), а в этом году их больше, чем обычно. Как всегда, он действует очень тщательно. Не воркует над мешочками бархатистой кожи и не умиляется забавному нежному блеянью, а работает с целью сделать из этих задохликов полноценных сильных животных. Но работа-то эта детская, а он не останется ребенком навсегда.
Кэт нянчится с ним больше, чем нужно, особенно когда он идет к овцам. Ей не нравится, что он проводит много времени с ними в период Окота. Она беспокоится, что его могут сбить с ног и затоптать. Но ему нужно научиться всему, так что мы с ним заключили разовый договор о молчании, чтобы не волновать ее.
Вчера вечером, когда мы вернулись с болот после охоты, у одной из маток начались роды. Но на свет показалась только головка, но не ножки. Это плохо для родового процесса, потому что плечи новорожденного ягненка могут застрять. В этом случае ягненок чаще всего умирает, и матка тоже.