Состояние дороги всегда зависело от прихотей погоды, и Старик помнил Просеку, когда она еще была не более чем грязной тропкой, осенью превращавшейся в полужидкое месиво. А летом поднятая пыль густым рыжим маревом следовала всем ее поворотам. После даже короткой грозы верхний слой земли стекал в бурных потоках воды, так что лошади должны были брести миля за милей по колено в воде, таща за собой телеги, как сани. В самые суровые зимы долина бывала отрезана от остального мира по несколько дней. А тогда, после Бури, пробраться в долину или выбраться из нее смогли только спустя несколько недель. К тому времени все, что произошло, все, что натворил там Дьявол, уже стало преданием.
И по сей день не существует в долине указателей деревни Андерклаф или нескольких домов хутора Эндландс. Всякий, кому нужно в долину Брайардейл, знают, где они находятся, а если чужак попросит объяснить, как туда добраться, ему скажут, что повернуть надо между скотобойней и буковым лесом.
Сорока футов высотой, слоноподобные, искривленные, буки, как рассказывал Старик, достигли почтенного возраста уже во времена Джо Пентекоста. И каждое дерево он тогда назвал по-своему.
– Теперь, Джонни-паренек, я запрятал у тебя в головке их имена, а ты смотри не выпускай их снова на волю. Деревья, они чудные на этот счет.
И я сдержал слово. Я никому о них не рассказывал: ни Отцу, ни Кэт. Я даже Адаму ничего не говорил. А ведь он, такой любознательный и пытливый в свои десять лет, был бы в восторге, узнав, что у деревьев есть имена, и они могли бы помочь создать в его воображении их образы. Как, по его мнению, выглядят деревья? Как он представляет себе их высоту? Я поднимал его и сажал на ветку, а он слушал, как ветер шуршит листьями в верхушках деревьев, но он знает только, что ствол, до которого он дотрагивается, может расти вечно, как рос в сказке бобовый росток.
В самой долине поначалу и смотреть-то нечего. Несколько полуразрушенных стен, брошенный деревянный вагончик гниет здесь уже годами. Тишина такая, что куница без спешки может прогуляться через дорогу. Затем мили две с половиной вдоль реки тянется насыщенный влагой и заросший папоротником лес, и только потом появляется Андерклаф. Кэт смотрела из окна, как облако наползало на утесы, будто пороховой дым на поле боя, оно окутывало и снова открывало заросли остролиста и рябин, что росли в расщелинах скал. Полил дождь как из ведра, потом как из десятка ведер, и Отец включил щетки на лобовом стекле на максимум, так что глазам они представлялись какой-то вибрирующей аркой.
Дорога спустилась ближе к реке Брайар, несущей свои разлившиеся бурливые воды, и далее так и шла вдоль берега до самойдеревни.
Когда показались первые дома, я сразу же понял, что Кэт разочарована. Думаю, она ожидала увидеть Андерклаф, уютно расположившуюся в долине, а не зажатую посреди скал и плохо освещенную, как будто ее забыли на дне темного мешка. Она не представляла, что деревня так разрослась, что так силен в ней шум от реки и что высящиеся вокруг холмы окажутся слишком крутыми, чтобы дома и деревья здесь могли отбрасывать длинные тени.