Шахматист заметно поскучнел.

—Так вот, мнение это — впрочем, не окончательное — заключается в том, что идеальным кандидатом в президенты России от демократической оппозиции должен стать человек, не замеченный в тесных контактах со старыми либералами. Хорошо, если коньком его предвыборной программы станет борьба с коррупцией. Слава богу, для этого в вашей стране оснований предостаточно. Пара громких выигранных дел — а наши юристы ему в этом помогут, — и популярность этому парню обеспечена.

—А! — вскричал вдруг Кальмаров обиженно. — Так вы Лешку в президенты толкаете! Он же фашист, он с ДПНИ якшается! Его Израиль никогда не примет!

—Израиль, — холодно заметил политтехнолог, — примет любого политика, которого одобрит Администрация в Вашингтоне. Думаете, в Тель-Авиве не скрипят зубами, когда в Риге проходит парад ветеранов СС? И ничего, как-то терпят.

Браун прервал его, подняв указательный палец.

—Я хотел бы подчеркнуть: это мнение не окончательное. До выборов еще есть время. Многое зависит от того, как будут складываться дела у партии, которую возглавит уважаемый Михаил Борисович.

Беленин откашлялся.

—Со своей стороны, — сказал он официальным тоном, став внезапно очень похожим на комсомольского работника, каким и был двадцать лет назад, — я обязуюсь сделать все для торжества демократической идеи и окончательной победы над тоталитарным прошлым.

—В таком случае, я думаю, наша встреча откроет новую страницу в истории России, — торжественно заявил советник. — Благодарю вас за искреннюю приверженность делу демократии и прав человека, господа.

Совещание закончилось.

Гумилева советник американского посольства догнал уже в коридоре.

—Андрей, — сказал он, доверительно взяв Гумилева за локоть, — вы позволите себя так называть? Так вот, Андрей, я хочу, чтобы вы правильно поняли ситуацию. Вы, должно быть, решили, что мы тут устраиваем какой-то заговор или что-нибудь в этом роде?

Андрей усмехнулся.

—А разве нет?

—Нисколько. Времена, когда дипломаты готовили государственные перевороты, безвозвратно миновали. Я знаю, что у вас хорошие отношения с господином Путиным… — Он выдержал драматическую паузу, внимательно наблюдая за Гумилевым. Не дождавшись никакой реакции, Браун продолжил: — И не стану просить вас держать наш сегодняшний разговор в тайне. Более того, если вы в неформальном порядке доведете до сведения премьер-министра позицию моей страны, это, возможно, поможет нашему общему делу…

—Каким же образом?

Советник перестал улыбаться. Теперь на Гумилева глядел не глянцевый доброжелательный политик, а жесткий бизнесмен, готовый раздавить конкурента.

—Есть вещи, которые невозможно произнести официально. США никогда не позволит России вернуть статус великой державы. Это противоречит нашим экономическим и геополитическим интересам. И господин Путин, и господин Медведев должны это отчетливо понимать. Не менее важно, однако, что в этой позиции нет ничего личного — только бизнес. Поэтому мы готовы помогать вашей стране выкачивать нефть и газ из ее арктического шельфа… при условии, что Россия не будет монополистом в этой области. Донесите эту мысль до руководства России. Что же касается вашего личного интереса, то, работая с нами, вы, Андрей, можете увеличить свое состояние вдвое или втрое. То же касается и господина Беленина, хотя ваши перспективы я оцениваю выше.