– Резервисты, – презрительно хмыкнул стоящий рядом Балахович, – непуганые, необстрелянные. Как говорит Айболит – массовка. А где наши клиенты – отсюда не разглядеть. Давай команду засаде – пусть начинают. Мы подождём.

Одно из окон круглой башни несколько раз мигнуло и погасло. Два подтянутых, крепких господина, сидевших в игорном зале в здании напротив, синхронно поднялись, откланялись и торопливо спустились по парадной лестнице. Приняв у швейцара шляпы, трости и объемный саквояж, вышли на свежий воздух, свернули в ближайшую подворотню и через минуту вышли из нее преображенными в солдатских шинелях и лохматых папахах, неотличимые от сотен других служивых, понемногу заполняющих улицы.

– Знаешь, Лёха! – негромко бубнил в спину младшему Пунину фон дер Лауниц, продираясь сквозь уплотняющуюся людскую массу, – всю войну меня преследовала внутренняя неудовлетворенность. Эта проклятая необходимость убивать совершенно незнакомых людей, не сделавших лично мне ничего плохого… Даже в отставку хотел подавать, сославшись на пошатнувшуюся психику, пока Айболит не показал в болотах под Ригой, как можно бить противника, не превращаясь в мясника…

– А тебя не смущает, Серега, что за это искусство нас и турнули из армии без прошения и мундира? – общаясь с боевым товарищем, Пунин не забывал внимательно всматриваться в лица митингующих. – И что это за чистоплюйство? Мы пошли на войну, чтобы убивать!

– Нет, Лёшка! – голос фон дер Лауница окреп и приобрел металлический оттенок, – мы пошли на войну, чтобы одержать верх над противником! А победить можно по-разному! Усеять поле трупами или уколоть шпагой в сердце дракона. Результат один, но мне почему-то по нраву второй вариант… Вот, например, сегодня… Что стоило поставить на крыше пять пулеметов и нафаршировать свинцом всех, собравшихся на площади? Но мы этого не делаем, не превращаем нашу работу в скотобойню, ходим, ищем зачинщиков… А когда найдём…

– Считай, уже нашли, – поднял руку Пунин и остановился, упёршись взглядом в приметную крепкую фигуру в кожаной тужурке и железнодорожной фуражке. Мужчина никаким боком не походил ни на студента, ни на машиниста. Есть в облике профессионального военного мелкие, но выразительные детали, вылезающие из любой гражданской упаковки – осанка, выработанная многочасовой строевой подготовкой, искусный хват оружия, тщательно подогнанная обувь и одежда, не терпящая штатской неряшливости, особенный взгляд, постоянно оценивающий расстояние до цели и наиболее эффективный способ поражения оной. По этим деталям подпоручик безошибочно узнал в толпе штурмовиков, а они точно так же идентифицировали его и лихорадочно пытались определить – свой или чужой. Времени для действий по заранее утвержденному плану – разведать, доложить, получить дальнейшие инструкции – не оставалось.

– Товарищи! – взвился и зазвенел над толпой молодой, но закаленный на фронте голос Сергея фон дер Лауница, взобравшегося на парапет набережной и отчаянно размахивающего красной повязкой, как флагом, – от имени боевой организации Российской социал-демократической партии большевиков приветствую вас, а в вашем лице – весь революционный гарнизон Петрограда! Ура!