– Да, – прохрипел Эдди. – Умничать мне неохота.

– Ну хорошо. Очень хорошо. – Детта заклохтала от смеха. – Покамест ты дрых, я, стерва такая, была сильно занята. И все рассчитала. Вот что мне от тебя надо, лебедь белый: суй руки за спину и щупай, пока не найдешь петлю – такую же, как я тебе надела на шеяку. Петель будет три. Пока ты, лодырь, сны смотрел, я узлы вязала! – Она опять закудахтала от смеха. – Нащупаешь петлю – сложишь руки вместе и просунешь туда. Потом ты почувствуешь, как моя рука натуго затягивает узел. Тут ты себе скажешь: «Вот он, шанец охомутать эту черномазую стерву. Вот щас, покамест она не ухватилась за веревку как следует». Но… – тут голос Детты, карикатурный голос негритянки с Юга, зазвучал приглушенно, – …поспешишь – людей насмешишь. Сперва лучше оглядись.

Эдди огляделся. Детта больше, чем когда-либо, походила на ведьму: замурзанное, всклокоченное существо, способное вселить страх в куда более отважные сердца. То платье, что было на ней в универмаге Мэйси, откуда стрелок ее похитил, теперь превратилось в грязные лохмотья. Воспользовавшись взятым из кошеля стрелка ножом (которым Роланд разрезал удерживавшую пакеты с кокаином маскировочную липкую ленту), Детта прорезала платье еще в двух местах, и прямо над выпуклостью бедер получились импровизированные кобуры. Оттуда высовывались потертые рукояти револьверов стрелка.

Голос звучал приглушенно оттого, что в зубах у Детты была зажата веревка. Из одного угла ухмыляющегося рта торчал ее короткий хвостик (видно было, что пенька перерезана недавно), с другой стороны высовывалось остальное – часть, тянувшаяся к петле вокруг шеи Эдди. В этой картине, в схваченной ухмыляющимися губами веревке, было что-то столь хищное и варварское, что Эдди оцепенел, уставясь на Детту с ужасом, от которого ее ухмылка стала только шире.

– Попробуй поумничать, покамест я буду заниматься твоими грабками, – невнятно проговорила она, – я тебе дыхалку зубами пережму, сволочь белая. И тогда уж не отпущу. Понял?

Эдди не стал полагаться на свое красноречие и только кивнул.

– Ладненько. В конце концов, может, ты и проживешь чуток подольше.

– А если нет, – хрипло прокаркал Эдди, – тебе придется навсегда забыть про удовольствие воровать в Мэйси, Детта. Потому что он узнает об этом, и тогда мы все остаемся у разбитого корыта.

– Придержи язык, – сказала (почти промурлыкала) Детта. – Придержи язык. Пусть думают те ребята, кто это умеет. А твое дело – нащупать вторую петлю, больше ничего.

Пока ты сны смотрел, я узлы вязала, сказала Детта. К своему неудовольствию и все возрастающей тревоге Эдди обнаружил: она хотела сказать именно то, что сказала. Веревка превратилась в цепочку из трех скользящих узлов. Первую петлю Детта накинула ему на шею, пока он спал. Вторая надежно связала кисти рук Эдди за спиной. Грубо толкнув молодого человека в бок, Детта перевернула его на живот и велела поднять ноги – так, чтобы пятки коснулись ягодиц. Сообразив, к чему это ведет, Эдди заартачился. Детта вытащила из прорехи в платье револьвер Роланда. Она взвела курок и прижала дуло к виску юноши.