— Это то, что нужно.

— Если вы интересуетесь мной, то у меня алиби. Вот оно. — Он провел ладонью по голой ляжке Виви, присевшей на подлокотник рядом с ним. — Второе еще нежится в постели. Камеры покажут мое возвращение домой сегодня где-то в полшестого утра.

— Хорошо. Не слыхали, чтобы кто-то наводил о нем справки? Кто-нибудь новенький, вдруг пролезший к нему в друзья?

— У Ледо не было друзей. Были другие завсегдатаи, игравшие с ним. Он был поглощен своим бизнесом — чаще всего в тоннелях, чтобы не попасть в объективы камер. Не знаю никого, у кого был бы на него зуб. Всерьез — никого. Разве что женщины-игроки отшивали его за попытки ухаживаний, но все оставалось в рамках. Не могу представить, чтобы кто-то забил его до смерти бильярдным кием. Факт, что это произошло не здесь.

Ева сознательно не отреагировала на его предположение об избиении кием.

— Вы знаете, где он жил?

— В паре кварталов от «Геймтауна». Точно не знаю, но где-то близко. То ли он сам что-то об этом говорил, то ли кто-то еще. Он жил на Квадрате.

— Понятно. — Ева поставила свою чашку. — Спасибо за желание сотрудничать.

— У него есть родственники?

Ева уже вставала, но, удивленная вопросом, снова села.

— А что?

— Я возьму на себя расходы.

— С какой стати?

— Он был постоянным клиентом и привлекал посетителей. У него сохранялась репутация мастера кия, игроки специально стекались, чтобы с ним сразиться. Они покупали напитки, секс, играли в другие игры. Он был конченым торчком, но я ни разу не слышал, чтобы он причинил кому-то вред. Он не заслужил, чтобы его засунули в топку, как безымянного бродягу.

— У него есть мать, — сказала Пибоди, не отрывавшаяся от своего компьютера. — В Трентоне.

Кармине кивнул.

— Если ей не по карману оплатить его погребение, это сделаю я. Держите меня в курсе.

— Обязательно.

— Конченый торчок, но ведь совершенно безобидный, — пробормотал Кармине.

«Это самая лучшая эпитафия для Ледо», — подумала Ева, уходя.

Вернувшись в Управление, она затребовала совещательную комнату и созвала туда всех сотрудников отдела, которые на тот момент не находились на выезде или в суде.

Пока все собирались, она написала рапорт по делу Ледо и направила его Уитни и Мире, сопроводив соображениями, возникшими после посещения Хилли Деккер. Потом обновила свой журнал и надолго застыла, глядя на результат.

Затем она занялась чтением всех писем, отчего у нее только усугубилось ощущение, что она стала объектом чьего-то напряженного внимания.

Покончив с письмами, Ева добавила фотографии документов в пухнущее дело, а потом решила отыскать Янси. Вдруг Мисти Полински сумела сообщить что-то полезное?

Янси трудился на своем рабочем месте, деля время между компьютером и тетрадью с набросками. Курчавая грива добавляла привлекательности его и без того смазливому облику. Ева не раз наблюдала, как свидетельницы, заглядевшись на художника, забывали про свою взвинченность.

— Здорово, Даллас, у меня для тебя кое-что есть. Ты разминулась с Мисти. Рорк прислал ее в ускоренном порядке — я думал, ты в курсе.

— Да. Как она?

— Оказалась ничего, надо только втереться к ней в доверие. Смотри, что она нарисовала. — Он нашел карандашный набросок и показал ей. — Настоящий самородок.