«Человечек» пришел в офис в середине дня и оказался невысоким пухленьким мужчиной лет пятидесяти. Одутловатое круглое лицо, выпуклый лоб, нос картошкой, идиотские круглые очки в железной оправе, редкие волосы, засыпанные перхотью плечи дешевого пиджака. Мятый плащ он небрежно бросил на кожаный диван, и Переверзев, брезгливо поморщившись, повесил его на вешалку. Но специалист не обратил на это внимания.

— Здравствуйте, я Попов, Евгений Степанович, — представился он и робко протянул вялую ладошку. — Доцент филиала Института нефти и газа.

«Никчемный человечек, — подумал Черепахин. — Какая от него польза?»

Но он ошибся. Попов очень внимательно просмотрел репортаж раз, другой, третий. Он подобрался, стал внимательным и сосредоточенным.

— Так, стоп! Перемотайте назад… Вперед… Пауза…

На экране крупным планом застыл манометр.

— Н-да, странно…

Он поскреб подбородок.

— Что именно? — не удержался Иван.

— Давление в магистрали. Оно повышено против нормы в полтора раза… Даже больше… В один и семь десятых раза…

— И что это значит?

Попов пожал плечами.

— Не знаю. Но похоже, что перекачивают не один газовый поток, а почти два…

— Что это значит? — повторил журналист.

— Значит, гонят вдвое больший объем!

— И что это значит? — в третий раз спросил Черепахин.

Попов повторил жест.

— Возможно, речь идет о банальном воровстве газа… А возможно — о чем-то другом… Надо поговорить со специалистами… Мой киевский коллега Андрюша Губарев много занимался вопросами перекачки, но в последнее время перестал публиковаться, на конференции не ездит, говорят — спился. Ну, да найду кого-нибудь, поспрашиваю…

Фамилию «Губарев» Черепахин записал в свой блокнот. А Переверзев хмыкнул.

— Смотрите, аккуратно спрашивайте, чтобы не нарваться…

Евгений Семенович снял очки и протер залапанные стекла.

— На что тут можно нарваться? — удивленно спросил он. — Я же не про номера наворованных счетов расспрашивать буду! Обычные вопросы газовика-теоретика к газовику-практику! Думаю, уже к вечеру позвоню. Или завтра с утра.

Потом Иван пошел гулять по городу. Светило солнце, но дул холодный ветер, и он под самое горло застегнул «молнию» на плохо очистившейся куртке. Нашел знаменитую Богатяновку, побродил по столетнему булыжнику, исковеркованному кое-где разрытиями последнего времени, поглазел на старинные домишки, в которых паспортный режим проверял еще царский городовой… Когда-то здесь жили знаменитые ростовские бандиты, а известный налетчик Ванька Медик, обложенный угрозыском на очередной «малине», спрятался в обитый железом сундук и, подложив под крышку тяжелый медный пятак, через щель отстреливался до последнего патрона из длинноствольного маузера.

Здесь почти ничего не изменилось, и на миг ему показалось, что он бродит по Ростову начала прошлого века… Только телевизионные антенны на хлипких крышах сбивали впечатление и возвращали журналиста в неухоженный район третьего тысячелетия.

Улица с трамвайными рельсами была разбита до непотребного состояния, но машины обреченно тянулись по ней, медленно перекатываясь через выбоины и рытвины. Через темные подворотни он заходил в убогие дворы с железными лестницами, ведущими на проржавевшие железные галереи. Ему надо было подыскать сьемную квартиру, но обстановка, в особенности дворовые колонки и дощатые сортиры в углах, не располагали к поселению…