– Не верю, – продолжала старшая, – его завели, и что тут удивительного? В деревне, каждый день вместе…

– Конечно, конечно, – подхватила меньшая. – Ах, как чудна маменька! Почему она не хочет знакомиться с своими соседями?

– Посмотрите, – шепнула старшая, – он на нас глядит. – Бедняжка! не смеет подойти. О! да эта сантиментальная Полина преревнивая!

– И пренесносная! Вечно грустит, а бог знает о чем?

– Хочет казаться интересною.

– Ах, боже мой, вот еще какие претензии!

Совсем другого рода шли разговоры в столовой, где мужчины толпились вокруг сытного завтрака. Буркин, выпив четвертую рюмку зорной водки, рассказывал со всеми подробностями, как персидской жеребец отшиб у него память. Ладушкин, Ильменев и несколько других второстепенных помещиков молча трудились кругом жирного окорока и доканчивали вторую бутылку мадеры. В одном углу Сурской говорил с дворянским предводителем о политике; в другом – несколько страстных псовых охотников разговаривали об отъезжих полях, хвастались друг перед другом подвигами своих борзых собак и лгали без всякого зазрения совести. Но хозяину было не до разговоров: он горел как на огне; давно уже пробило два часа, а губернатор не ехал; вот кукушка в лакейской прокуковала три раза; вот, наконец, в столовой часы с курантами проиграли «выду я на реченьку» и колокольчик прозвенел четыре раза, а об губернаторе и слуха не было.

– Что ж это в самом деле? – сказал хозяин, когда еще прошло полчаса, – его превосходительство шутит, что ль? Ведь я не навязывался к нему с моим обедом.

– Николай Степанович! – сказал дворецкой, войдя торопливо в столовую, – кто-то скачет по большой дороге.

– Слава тебе господи, насилу! Скорей кушать! Да готовы ли музыканты? Лишь только губернатор из кареты, тотчас и начинать «гром победы раздавайся!». Иль нет… лучше марш…

– Да это едет кто-то в тележке, сударь, а не в карете.

– Как в тележке? Э, дурак! что ж ты прибежал как шальной!.. Так это не губернатор… постой-ка… кажется… так и есть – наш исправник. Проси его скорей сюда: он, верно, прислан от его превосходительства.

Через минуту вошел небольшого роста мужчина с огромными рыжими бакенбардами, в губернском мундире военного покроя, подпоясанный широкой портупеею, к которой прицеплена была сабля с серебряным темляком. Не кланяясь никому, он подошел прямо к хозяину и сказал:

– Его превосходительство изволил прислать меня…

– Ну что, Иван Пахомыч, – перервал Ижорской, – скоро ли он будет?

– Его превосходительство изволил прислать меня…

– Да говори скорей, едет он или нет?

– Сейчас доложу. Его превосходительство изволил прислать меня уведомить вас, что он, по встретившимся обстоятельствам…

– Не может у меня обедать?

– Позвольте!.. Его превосходительство изволил прислать меня…

– Да тьфу, пропасть! говори без околичностей, будет он или нет?

– Сейчас… Изволил прислать меня, уведомить вас, что по встретившимся обстоятельствам он не может сегодня у вас кушать.

– Отчего?.. Почему?..

– Он получил сейчас важные депеши и отправился немедля в губернский город.

– Как! не пообедавши?

– Точно так-с.