– Виноват, батюшка! – отвечал староста, отвесив низкой поклон. – Я другую половину барщины выслал на вашу же господскую работу.

– На какую работу?

– На сенокос, батюшка!

– На сенокос!.. Нашел время косить, скотина! Ну вот, братец! – продолжал хозяин, обращаясь к Сурскому, – толкуй с этим народом! Ты думаешь о деле, а он косить. Сейчас выслать всю барщину в сад. Слышишь?

– Слушаю, батюшка! Только, воля ваша, если мы едак день за день…

– Прошу покорно!.. Ах ты, дуралей! Что ты, учить, что ль, меня вздумал?..

– Да не сердись на него, – перервал Сурской, – ведь он заботится о твоей же пользе.

– Не его дело рассуждать, в чем моя польза. Ну, что стоишь? Пошел!

Староста, поклонясь в пояс, вышел из комнаты.

– Да что ж, я не дождусь лекаря? – продолжал Ижорской. – Трошка! ступай скажи ему, что я его два часа уж дожидаюсь… А вот и он… Помилуй, батюшка, Сергей Иванович! Тебя не дозовешься.

– Извините! – сказал лекарь, поклонясь Сурскому и Рославлеву, – я позамешкался: осматривал больницу.

– Я за этим-то тебя и спрашивал. Ну что, все ли в порядке?

– Кажется, все.

– Ну, то-то же! О моей больнице много толков было в губернии. Смотри, чтоб нам при его превосходительстве себя лицом в грязь не ударить. Все ли расставлено в порядок и пробрано в аптеке?

– Точно так же, как и всегда, Николай Степанович!

– Как и всегда! Ну, так и есть – я знал! Эх, братец! Ведь я тебе толком говорил: сегодня будет губернатор, так надобно… ну знаешь, любезный!.. товар лицом показать.

– Я вам докладываю, что все в порядке.

– А в больнице? – Окна и полы вымыты, белье чистое…

– А прибиты ли дощечки с надписями ко всем отделениям?

– Хоть это бы и не нужно: у нас больница всего на десять кроватей; но так как вам это угодно, то я прибил местах в трех надписи.

– На латинском языке?

– На латинском и русском.

– Хорошо, братец, хорошо! А сколько у нас больных?

– Теперь ни одного.

– Как ни одного? – вскричал с ужасом Ижорской.

– Да, сударь! Третьего дня я выписал последнего больного – Илюшку-кучера.

– Зачем?

– Он выздоровел.

– Да кто тебе сказал, что он выздоровел? с чего ты взял?.. Возможно ли – ни одного больного! Ну вот, господа, заводи больницы!.. ни одного больного!

– Так что ж, мой друг? – сказал Сурской.

– Как что ж? Да слышишь: ни одного больного! Что ж, я буду комнаты одни показывать? Ну, батюшка, Сергей Иванович! дай бог вам здоровья, потешили меня… ни одного больного!

– Помилуйте! что ж мне делать?

– Что делать? А позвольте вас спросить: за что я плачу вам жалованье? Вы получаете тысячу рублей в год, квартиру, стол, экипаж – и ни одного больного! Что это за порядок? На что это походит? Эх! правду говорит сестра: вот вам и русской доктор – ни одного больного! Ах, боже мой! Боже мой! Ну, батюшка, спасибо вам – поднесли мне красное яичко, – ни одного больного! Да, кончено, господин русской доктор, кончено! Во что б ни стало заведу немца… да, сударь, немца! У него будут больные! Господи боже мой! ни одного больного!.. Смейтесь, господа, смейтесь. Вам что за горе! Не вы станете показывать больницу губернатору.

– А что, Рославлев, – сказал шутя Сурской, – не выкупить ли нам его из беды! Прикинемся-ка больными!