– Смерти не существует – есть только новое рождение. – Он обнял мальчика и прижал к себе. – Я думаю, пришло время тебе самому убедиться в этом.
– Ты хочешь забрать меня с собой, тата?
– Пойдем, сынок. – Отец встал и протянул Йовану руку. – Ты сделал все что нужно и теперь должен отдохнуть. Я хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, тата.
Йован вложил ладонь в руку отца, и вместе они пошли вперед – и одновременно ввысь.
Что-то изменилось – мальчик поначалу не понял, что именно, но быстро сообразил:
– Посмотри, тата! Я больше не хромаю! – закричал он и засмеялся от счастья. – Я иду так же, как ты!
Отец, словно бы и не удивившись этому, смеялся вместе с ним.
Йован и его тата шли и шли, удаляясь все дальше, не размыкая рук, продолжая говорить о чем-то.
Они не видели, что по покинутой ими поляне в отчаянии мечутся четверо людей. Не слышали, как эти люди кричат и плачут, причитая над распростертым на земле бездыханным телом старика.
Тем временем небо на востоке розовело. Вставало солнце, занимался рассвет. Время навей прошло, чтобы больше никогда не наступить.
Эпилог
Его разбудил аромат кофе, словно он был героем рекламного ролика. «Какая пошлость», – мелькнуло в голове.
Все тело ныло и болело, как будто он с вечера переусердствовал в тренажерном зале. Или всю ночь разгружал фуры на продовольственном складе – было такое в далекой юности.
Матвей сбросил одеяло и открыл глаза. На широкой двуспальной кровати, застеленной канареечно-желтым в тонкую синюю полоску бельем, он лежал один.
Ну конечно. Запах кофе. Она уже встала и ушла на кухню.
«Она?»
Он отмел не успевшую оформиться мысль и встал. Голова слегка кружилась и побаливала – с правой стороны сильнее. Матвей поднял руку и осторожно ощупал череп. Коснувшись шишки на лбу, зашипел от боли.
«Я что, перебрал вчера и подрался с кем-то? Или упал?»
Ладно, позже разберемся. Он бросил взгляд в сторону окна. Занавески были плотно задернуты. Что там, за ними?
Отвернувшись от окна, Матвей нахмурился, потому что вспомнить не удавалось.
Прикроватный коврик был маленьким, пришлось наступить на холодный пол, чтобы дотянуться до джинсов и водолазки, которые висели на спинке стула. Пол неприятно холодил ступни, но, к счастью, на глаза сразу же попались тапочки. Серые, казенно-больничные.
Полностью одетый, Матвей вышел из спальни. Вторая комната была просторной и чисто убранной. Все вещи на своих местах. Как раз так, как ему нравилось.
«В жизни не встречала парня, который был бы так помешан на порядке! За тебя и замуж страшно, будешь докапываться до каждой немытой чашки!» – произнес в его голове веселый женский голос. Зазвенел смех – чуть хрипловатый, но мелодичный.
Кофейный аромат здесь был густым и пьянящим. Захотелось сесть за стол и налить себе полную кружку, с молоком и сахаром. Не меньше трех ложек – он любил сладкое.
Женщина стояла спиной к нему, намазывала масло на хлеб. Он двигался почти беззвучно, но она услышала. Услышала, но не обернулась, чтобы поприветствовать. Шея ее была напряжена, в повороте головы и движениях рук угадывалось нечто неестественное – так двигаются люди, когда знают, что за ними наблюдают.