Прошло два месяца, и я вдруг поняла, что люблю вставать ни свет ни заря, гладить Нельсона Эдди – пса, который каждое утро приносит газету нашей соседке, – смотреть, как просыпается свежевымытая мостовая и ручейки стекают по водостокам. Тут и там разноцветные фургончики доставляют свежие продукты и напитки, отовсюду доносится запах только что испеченного хлеба, сотрудники ресторанов суетятся перед входом в свои заведения. Количество ресторанов в Париже поражает, а Тьерри, кажется, поставил себе цель обойти их все до единого. А если поднять голову, то увидишь не только парижские крыши и голубей, но и легкие перистые облачка в вышине – а значит, предстоит еще один чудесный день. Кажется, этим летом погода каждый день одинаково прекрасная. Самое приятное начало дня – выходить на мой маленький балкончик. Одеваюсь и сразу спешу туда. Весь Париж раскидывается передо мной, как огромный поднос с пирожными «макарун». Любуясь городом, залитым нежно-розовым сиянием, я вспоминаю главную улицу Кидинсборо. Половина окон и дверей заколочена досками, магазин «Все по фунту», ломбард. Когда льет дождь, на берега канала выносит старые ржавые велосипеды. Да уж, далеко я забралась от дома. Разница между Кидинсборо и Парижем настолько огромная, что иногда кажется, будто я высадилась на Луну. Мы с Сами часто пересекаемся часа в четыре утра: он возвращается домой, я собираюсь на работу. Вместе перехватываем кофейку. Сами добавляет бренди, а я теперь приучилась пить черный кофе. Каждый раз, когда заканчивалось молоко, я вынуждена была преодолевать опасный спуск в виде шести темных лестничных пролетов и искать, где его можно купить. Наконец рассудила, что дело того не стоит, и приспособилась обходиться без молока.
Иногда Сами приводит парней, иногда девушек, иногда возвращается один, а бывает, что притаскивает домой целую толпу. Мне повезло, что у меня нестандартный рабочий день, а то хронически не высыпалась бы. Мансарда крошечная, кухни фактически нет: единственное, что здесь можно сварить, – это кофе. Душ отсутствует, а в ванну умещаешься, только если прижимаешь колени вплотную к подбородку. Обожаю нашу квартиру.
Я поняла, что втянулась, когда отправляла имейл Кейт. Фонтанировала восторгом и просто обязана была с кем-то поделиться. Но, оглядываясь назад, осознаю, что выбрала не того человека.
Привет, Кейт! Я только что с самой потрясающей вечеринки на свете. Представь: теплоход посреди Сены и жонглеры огнем (меня пригласил сосед по квартире, у него все друзья занимаются чем-нибудь этаким). Они поджигали напитки, а гости перепрыгивали через огонь. Потом на борт поднялись два повара. Один из них – сын моего начальника, но они поссорились. В общем, повара жарили над огнем блинчики и подбрасывали их на маленьких сковородках, но блинчики все время падали. В жизни так не смеялась! Короче, вечеринка – полный угар! Надеюсь, у тебя все хорошо. Анна.
Дорогая Анна! Во вторник четыре часа наращивала волосы «Эрмине» Магуайер (той самой, которую раньше звали Сэл, помнишь? Вот стерва тупая). Она собралась на прослушивание на «Х-фактор». Все четыре часа курила не переставая. Потребовала красные, белые и синие пряди. Все болтала, как очарует Саймона Коуэлла. Я чуть не задохнулась из-за сигаретного дыма, пришлось всю дорогу держать дверь нараспашку. Кажется, заработала бронхит. А еще, пока наращивала, у меня отвалился новый накладной ноготь со змеиным принтом. Спрашиваю у Сэл: ты кем себя возомнила, новой Мишель Макманус? Она говорит – заткнись. А я из-за нее весь день не присела. И вот является она вчера вся зареванная. Оказывается, ее даже не вызвали, а она девять часов простояла под проливным дождем, и с накладных прядей смыло всю краску, а значит, я во всем виновата. Короче, потребовала деньги обратно. Я ее послала, а она на меня с кулаками. Пришлось взяться за большие ножницы.