— Чтобы попасть к доктору Свенсон и вернуться домой, вам сначала придется пройти мимо Бовендеров. Они стерегут вход на запретную территорию. Их работа — не пустить вас к ней, за это им и платят. Я не уверен, известно ли им, где она проводит свои исследования, но уверен, что этого больше никто не знает. Вы им понравились. Возможно, они что-нибудь придумают.

Из воды высунулась рука и помахала.

Милтон поднял руку и помахал в ответ.

Где же дождь? Где потоки воды, день за днем проливавшиеся с неба?!

Сейчас Марина мечтала о дожде, не обязательно о ливне, лишь бы он загородил солнце хоть ненадолго.

— Они не могут мне симпатизировать.

— Они считают, что вы держитесь очень естественно. Мне сказала это миссис Бовендер. Они видят, что вы искренне горюете об умершем друге и пытаетесь узнать подробности о его смерти.

— Ну, так и есть, — согласилась она, хотя такое описание касалось лишь ее обязательств перед Карен.

— Они уверены, что вы понравитесь доктору Свенсон, — заключил Милтон.

Марине уже казалось, что солнце пробралось в ее мозг и расплавило его.

— Доктор Свенсон знала меня когда-то. Я абсолютно уверена, что у нее нет ко мне никаких эмоций.

Она вытерла лицо большим носовым платком, который купила сегодня у Родриго. Сначала она отказывалась, но он предоставил его в виде бонуса, хотя, вероятно, так или иначе, все пойдет на счет компании «Фогель». С каждым вдохом она чувствовала под одеждой свой новый купальник. Он охватывал тело, словно эластичный бинт, растягивался и обвисал, намокая от ее пота. Она то и дело обтирала лицо платком. Пот попадал ей в глаза, мешал смотреть, и она различала лишь самые общие черты пейзажа: песок, воду, небо.

— С Бовендерами нужна дипломатия, — сказал Милтон. — Они просто хотят присмотреться к вам какое-то время и убедиться, что вы такая, какой кажетесь.

Марина прищурилась и посмотрела на волнистую линию горизонта.

— Я больше их не вижу.

На самом деле она хотела сказать, что вот-вот упадет в обморок.

Возможно, она назвала Милтона по имени. Нет, она не упала, хоть и ожидала этого. Он взял ее за руку и повел по песку к реке. Завел ее в воду по колено, потом по пояс. Марина словно очутилась в ванне, бархатистой и теплой. Течение было таким слабым, что чуть-чуть шевелило ее одежду. Милтон намочил в воде свой собственный носовой платок и накрыл ее голову.

— Вот так-то лучше, — пробормотал он.

Она кивнула.

Джеки был прав, когда потащил Барбару купаться.

Это было единственное спасение.

Ей захотелось лечь на дно. Она посмотрела вниз, но не увидела в воде не только дна, а даже намека на очертания своего тела, как это бывает в северных реках. Река была темной и непроницаемой.

Ей стало не по себе.

А вокруг резвились дети, залезали друг другу на плечи и прыгали в воду…

— Откуда вы знаете, что там под водой? — спросила она.

— Мы и не знаем, — ответил Милтон.

Вернувшись в отель, Марина проверила свой сотовый — два звонка от мистера Фокса, один от матери и один от Карен Экман (ее номер числился под именем Андерса). Звонки вполне могли застать ее дома. Ей вдруг тоже захотелось полностью отказаться от телефона — как отказалась доктор Свенсон. Она встала под холодный душ, выпила бутылку воды и легла спать. Ей тут же приснился сон, что она теряет отца на вокзале. В девять часов вечера позвонила Барбара Бовендер и разбудила ее.