Совсем не в порядке.

Иногда меня одолевают мысли о том, как все могло бы сложиться, будь Мор обычным смертным. Каково было бы жить с ним без всех этих нереальных наворотов. Но, простите, будь Мор человеком, он не был бы Мором, так что тут и говорить не о чем.

Есть такие вещи, которые просто нельзя изменить, думаю я.

Сейчас я, со стаканом домашнего, крайне сомнительного качества, вина перечитываю свою самую любимую книгу. До Мора я бы, может, полистала Шекспира или лорда Байрона (уж этот лихо отжигает, сейчас бы в самый раз). Но теперь все великие для меня потеряны. Особенно По. Уж слишком его темная душа и мрачное сердце похожи на мои.

Стук в дверь заставляет меня отложить книгу.

Задремал я над страницей фолианта одного и очнулся вдруг от звука, будто кто-то вдруг застукал, будто глухо так затукал в двери дома моего.

Заткнись, По, тебя никто не спрашивал.

Наверное, я просто схожу с ума.

Вставая, я смотрю сквозь вино в стакане на дробовик, прислоненный к дивану. Руки у меня две, одна нужна, чтобы открыть дверь, а чем занять вторую – стволом или вином?

Трудное решение. Ночные визитеры – это всегда подозрительно, а я за последнее время не стала доверчивее, но… в конечном итоге выбор все же падает на вино.

Со стаканом в руке приоткрываю входную дверь.

– Сара.

Я роняю стакан, не заметив звона разбитого стекла.

Мор заполняет собой дверной проем, золотая грива обрамляет лицо, как корона. А короны нет, нет и лука с колчаном, и золотых лат. Даже одежда на нем другая, не та, черная и безупречная. Сейчас он во фланелевой рубахе и джинсах, а на ногах разбитые человеческие ботинки.

– Мор, – выдыхаю я, задохнувшись, как от быстрого бега.

Не может быть.

– Мора больше нет, – говорит он, все так же стоя в дверях, не решаясь шагнуть через порог.

Смотреть на него невыносимо больно. Он и сейчас выглядит, как ангел, хотя и в человеческом обличье. Да и может ли он не выглядеть как божественное творение?

Но дело не только в его сияющей чистой красоте. Мне потребовалось много времени, чтобы признаться себе в том, насколько всерьез полюбила. Слишком поздно я поняла, что люблю в нем все – его сердце, его ум, самую его суть. А когда я это поняла, оставалось только горевать, потому что к тому времени он был далеко.

И теперь мне непонятно, что делать, как держаться – то ли держаться от Мора подальше, то ли броситься к нему, наплевав на все, что нас разделяет. Не знаю даже, в каком настроении и состоянии он пришел ко мне.

Я тогда оставила его… сломленным.

До боли закусываю губу.

– Говорят, ты исчез.

Он смотрит мне в лицо, и, может быть, я просто фантазирую, но кажется, что он пытается запомнить в нем каждую черточку.

– Я умею многое, Сара, но исчезновения – не по моей части.

Услышав это, я чувствую, как меня обдает волной облегчения. Он не может просто исчезнуть и бросить меня.

Я отхожу в сторону, открываю дверь шире.

– Может, зайдешь?

Мор заглядывает в квартиру через мое плечо, его глаза искрятся, в них любопытство и еще желание, такое сильное, что у меня слабеют колени.

Мой всадник вернулся ко мне.

Он осторожно входит в дом, битое стекло хрустит под подошвами. Ему интересно здесь все, каждая крохотная частица моей скромной жизни.