– Да, не повезло вам…

– Фокин Василий Борисович, – подсказал Станислав.

– Оказались вы в ненужный момент в ненужном месте. Извините, господин полковник, ворвался не вовремя, не мог предположить, что наши друзья так оперативно откликнутся на нашу просьбу. Разрешите нарушить вашу беседу, раз у Василия Борисовича претензии, может, я смогу чем помочь.

– С начальством не спорят, – изображая недовольство, ответил Станислав.

– Так чем вы недовольны, Василий…

– Простите, что перебиваю, господин генерал, но я привык, чтобы меня Васей звали, – сказал Фокин.

– А я не генерал, а полковник, и зовут меня Лев Иванович. Вот и познакомились, Василий. Повернитесь ко мне лицом и жалуйтесь, выкладывайте все, – сказал Гуров.

Фокин развернул стул, уселся, даже выпрямился.

– Схватили меня вчера вечером – и за решетку. Вечером ни куска хлеба не дали, утром какая-то бурда, и уговаривают, чтобы я признался, что тех ребят с крыши скинул.

– Непорядок, – согласился Гуров. – Станислав, будь другом, принеси нам из буфета перекусить, мне тоже. А Василию пару банок пива. Василь, поешь – признаешься?

– Да ни в жизнь. Зачем же я такой грех на душу брать буду! – возмутился Фокин.

– Плохо, – Гуров осуждающе покачал головой. – Но ты, Станислав, все равно неси. Он сейчас голодный и злой, пожует, выпьет, может, и подобреет.

– Тогда и есть не буду! – заявил Фокин.

– Так не пойдет, я буду есть, а вы – смотреть, не по-людски. – Гуров кивнул Станиславу на дверь. Когда Станислав вышел, сыщик спросил:

– Василий, вы водопроводчик, обслуживаете только данный дом или еще несколько?

– Я с одним-то еле справляюсь! – зло ответил Фокин.

– Что так? Добротный дом, поставили недавно, должно все работать исправно, – удивился Гуров.

– Мы тоже давно должны жить при коммунизме. – Фокина замучили длинными допросами, человек был обозлен до предела, Гуров понимал, что беседовать с ним сейчас практически бессмысленно.

– Сколько классов окончили? – свернул сыщик разговор в сторону.

– Я МВТУ с отличием окончил! – ответил с вызовом Фокин.

– Молодец, мне бы такой институт в жизни не осилить, – признался сыщик. – Я в технике – полная бездарность.

– Надо же такое придумать, уговаривать человека признаться в том, чего он не делал, да к тому же в бессмысленном, жестоком убийстве? – Фокин вскочил со стула, потоптался и сел на место. – У вас в голове такое умещается?

– У меня нет, – признался сыщик. – А я вас и не уговариваю. Вас прокуратура допрашивала?

– Допрашивала. Так он для виду писал, я же видел. Морда равнодушная, скучающая, вижу, приказали человеку, он выполняет, сам в дело не верит. Из всех, что меня пытали, прокурорский один с мозгами оказался.

– Извините. – Гуров снял трубку, набрал номер Гойды; когда тот ответил, сыщик сказал: – Ты по моему делу водопроводчика с высшим образованием допрашивал?

– Обязательно, – передразнивая Гурова, ответил Гойда. – Чекисты от безысходности умом двинулись. Я им так и сказал, человек, мол, к истории отношения не имеет и санкцию на арест даже не просите.

– Умница, но у них свои семьдесят два часа имеются, – возразил Гуров. – За такой срок из здорового больного изготовить можно.