Приближалось Первое мая, и шли разговоры об огромной праздничной демонстрации, в которой должны принять участие как члены СНТ, так и члены УГТ. Руководители СНТ, более умеренные, чем многие из их сторонников, стремились к примирению с УГТ; их главной целью было объединить оба союза в мощную коалицию. Смысл заключался в том, чтобы сторонники СНТ и УГТ прошли по улицам города вместе, демонстрируя солидарность. Но в последний момент демонстрацию отменили. Было ясно, что она приведет к очередному столкновению. Так что Первое мая никак не отметили. Это выглядело более чем странно. Барселона, так называемый оплот революции, была, наверное, единственным городом в нефашистской Европе, где этот день не праздновали. Но, признаюсь, я испытал облегчение. В рядах ПОУМ должен был идти отряд ИЛП, и все ожидали беспорядков. Меньше всего мне хотелось быть втянутым в какую-нибудь бессмысленную уличную драку. Маршировать по улице под красными знаменами с возвышенными лозунгами, а потом погибнуть от автоматной очереди, выпущенной из верхнего окна совершенно незнакомым человеком, – нет, так бессмысленно умирать я не хотел.

Около полудня 3 мая один мой приятель небрежно сказал в вестибюле гостиницы: «Слышал, на телефонной станции произошла какая-то разборка». Тогда я не обратил внимания на его слова.

Тем же днем, между тремя и четырьмя часами, где-то посреди улицы Рамблас я услышал за спиной несколько выстрелов. Обернувшись, я увидел несколько молодых людей с винтовками и черно-красными шейными платками анархистов, кравшихся по улочке, идущей от Рамблас к северу. У них явно шла перестрелка с кем-то, засевшим в высокой восьмиугольной башне – церкви, наверное, – возвышавшейся над местностью. «Началось!» – подумал я. Это меня особенно не удивило: последнее время все ждали чего-нибудь «этакого». Я понимал: нужно возвращаться, чтобы убедиться, что с женой все в порядке. Но группа анархистов на перекрестке отсылала жестом прохожих назад, не давая пересекать линию огня. Перестрелка продолжалась. Пули из башни простреливали улицу, и охваченные страхом люди бросились бежать по Рамблас в разные стороны. Было слышно, как продавцы – лязг-лязг – опускают стальные ставни витрин. Я видел, как два офицера Народной армии осторожно отступали, прячась за деревьями и не выпуская из рук револьверы. Передо мной толпа, ища укрытия, ринулась к входу в метро в центре Рамблас. Я моментально принял решение не следовать их примеру. Так можно проторчать под землей несколько часов.

Ко мне подбежал врач-американец, знакомый мне еще по фронту, и схватил за руку. Он был очень взволнован.

– Пойдемте скорее в гостиницу «Фалкон». – Эта гостиница была чем-то вроде общежития для ополченцев ПОУМ, получивших отпуск. – Там сбор всех наших. Беда! Надо держаться вместе.

– Да что, черт возьми, случилось? – спросил я.

Доктор продолжал тянуть меня за руку. Он был слишком взволнован, чтобы дать вразумительный ответ. Из его слов следовало, что он находился на площади Каталонии, когда к телефонной станции, на которой работали в основном члены СНТ, подъехало несколько грузовиков с вооруженными жандармами, и те неожиданно начали стрелять. Вскоре подоспела группа анархистов, и тут завязалась перестрелка. Тут я смекнул, что «заварушка», о которой я слышал утром, произошла из-за требования правительства сдать станцию, с которым анархисты не согласились.