Смотритель маяка переводил взгляд с капитана на меня. И ничего не отвечал. Разъяренный, с покраснев­шим лицом, капитан пригрозил:

– Я капитан и имею все полномочия, чтобы отдать вас под суд за сокрытие информации, необходимой для охраны имущества и людей! Я в последний раз спрашиваю: где тот метеоролог, который был направлен на остров?

– К сожалению, я не могу ответить на ваш вопрос.

На миг установилась тишина. Мы уже было отчая­лись найти способ общения с этим человеком, как он вдруг поразил нас своим акцентом австрийского артил­лериста. Капитан, немного успокоившись, сказал более мягко:

– Что ж, это уже лучше. Почему вы не можете мне от­ветить? Вы поддерживаете связь с метеорологом? Когда вы его видели в последний раз?

Однако субъект снова молчал.

– Встать смирно! – вдруг приказал капитан.

Человек неспешно повиновался. Он откинул одеяло и опустил ноги с кровати. Его мускулистое тело говори­ло о завидной силе, а движения наводили на мысль о ду­бе, который оторвался от своих корней, чтобы сделать первые шаги. Человек уселся на кровати и уставился в пол. Он был совершенно голым. И совсем не смущал­ся своей наготы. Однако капитан отвел взгляд, движи­мый стыдливостью, которая была чужда смотрителю маяка. Грудь его покрывал плотный ковер волос, кото­рые затем поднимались к плечам подобно дикой расти­тельности. К югу от пупка чаща волос превращалась в настоящие джунгли. Я увидел его член, который, даже невозбужденный, поражал своими гигантскими разме­рами. Меня удивило то, что его также покрывали воло­сы, спускавшиеся почти до крайней плоти. Куда ты пя­лишься, сказал я себе и перевел взгляд на лицо смотрителя. Борода древнего столпника, страшно рас­трепанная. Похоже, он был из породы людей с густой шевелюрой: волосы у него начинали расти в каких-нибудь двух сантиметрах над бровями, весьма кустисты­ми. Он восседал на матрасе, положив руки на колени и оттопырив локти. Глаза и нос, концентрируясь на сере­дине лица, оставляли обширное пространство для щек и монгольских скул. Казалось, наш допрос его совер­шенно не беспокоил. Я не мог понять, чем было вызва­но это поведение: самообладанием или сонливостью. Однако, присмотревшись, нашел на его лице след внут­реннего напряжения: он делал едва заметные движения губами, как летучая мышь. Это позволило мне разгля­деть редкие зубы. Капитан присел на корточки так, что его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от уха смотрителя:

– Вы что, сошли с ума? Вы отдаете себе отчет в своих действиях? Вы саботируете выполнение международ­ных договоренностей! Как вас зовут?

Человек взглянул на капитана:

– Кого?

– Вас! Я с вами разговариваю! Как ваше имя?

– Батис. Батис Кафф.

Капитан произнес, чеканя каждое слово:

– Я в последний раз спрашиваю вас, техник морской сигнализации Кафф: где метеоролог?

Человек отвел взгляд в сторону и после некоторой за­пинки сказал:

– На ваш вопрос невозможно ответить.

– Он сумасшедший, решительно сумасшедший. – Ка­питан встал и принялся ходить по комнате взад и впе­ред, как тигр в клетке. Не обращая внимания на хозяи­на, он перебирал вещи с видом сыщика. Когда он зашел за перегородку, я приметил на полу у кровати книгу. Она была придавлена камнем. Я полистал ее и сказал, чтобы сменить тему разговора: