– Убираться? Как же мне отсюда выбраться? – он раз­вел руками. – Посмотрите вокруг! Где вы видите ко­рабль? Мы на самом краю земли.

– Не верьте маяку, – настаивал я. – Люди, которые приезжают на этот остров, потеряли веру и цепляются за миражи. Но миражи недостижимы. – Мой голос дро­гнул. – Если бы вы действительно могли верить, то по­шли бы по воде и вернулись туда, откуда пришли.

– Вы что, смеетесь надо мной? Или я говорю с су­масшедшим?

– После ночи, проведенной здесь, вы все еще думаете, что я свихнулся? – Кости у меня ныли. – Я устал.

Он посмотрел на меня в полном недоумении. Я про­изнес эти слова, как медиум; внутренние цепи не позво­ляли мне верить в то, что произносили губы. К моему крайнему удивлению, в его глазах зажегся провидчес­кий огонь. Юноша не мигал. Он выпрямился в порыве дикой энергии и скинул башмаки. Потом резкими дви­жениями закатал брюки и снял пиджак и свои смешные очки.

Он и вправду пошел к воде. Не сомневаясь, не разду­мывая. Я смотрел в спину этого молодого и такого ре­шительного юноши, и в моем сердце зародилась надеж­да. Он замер на неясной границе между морем и сушей. Волна, более сильная, чем другие, лизнула его ступни; и я сам вздрогнул от холода, который передался мне по каким-то невидимым проводам. Я засомневался. А что, если у него получится?

Винтовка выпала у меня из рук. Я не верил своим гла­зам. Он действительно шел по морю: делал шаг, затем другой, и вода расстилалась у него под ногами жидким ковром. Он уходил, отрицая маяк и предрассудки, на ко­торых зиждилась наша борьба. Ему открывалась истина, что с миражами не стоит вступать в спор, надо просто не обращать на них внимания. Он разрушал все страсти и извращения, потому что отвергал их с самого начала. Еще несколько шагов – и страшный сон развеется.

Он в негодовании обернулся ко мне.

– Что за глупость я делаю? – закричал он, широко рас­крывая руки. – Вы что, вообразили, что я Христос?

И юноша пошел обратно. Когда он оказался на бере­гу, в нем проснулся воинственный дух. Он хотел сра­жаться до последнего вздоха. Он говорил об «акулхомах», предлагал отравить воды мышьяком, окружить берега острова сетями, полными битых ракушек с ост­рыми, как ножи, краями, придумывал тысячи смертоносных планов. Я подошел к воде. На глубине двух сан­тиметров можно было разглядеть плоские камни, по ко­торым он только что шагал.

Я сел на берегу и обнял свою винтовку, как ребенка. Потом стал запрокидываться назад, пока спина не кос­нулась песчаного матраса. Решительно, в этом мире не существует никаких неожиданностей, все предсказуемо. Я задал себе один из тех вопросов, на которые мы находим ответ раньше, чем успеваем их произнести: где он теперь, мой Треугольник, где?

Солнце садилось.