- Разве это Врата Иасонда? - в недоумении спросил Огин. - Ведь камня там нет.
- Нет, это ещё не те ворота, - согласился Кхамма. - Но я могу войти только один. Так написано на решетке.
- Мы ничего там не видим, - возразили остальные.
- Но вижу я, - отвечал Кхамма. - Нам пора расставаться. Вы не сможете здесь пройти.
Огин попробовал раздвинуть створки ворот - и не смог.
- Ну, убедились? - торжествуя про себя, спросил Кхамма.
Они разделили воду и пищу - "нектар и амброзию", и её оказалось дней на двадцать. Молниевую ветку Кхамма оставил друзьям.
- Если я не вернусь, то мне она не понадобится, а если вернусь, то пройдем вихри вместе.
- Мы будем ждать тебя месяц, - сказал Огин.
- Нет! Двадцать дней и не часом больше! - отрезал Кхамма.
Илиса плакала. Она старалась сдержаться, но слезы так и текли по её щекам. Кхамма обнял каждого, поднял свою поклажу и - отворил ворота. Он закрыл их с другой стороны и хотел нащупать рукой - нет ли где засова, чтобы закрыть понадежней. У него оставалось опасение, что его запрета не послушают. Но сзади уже плотнела жемчужная стена, и Кхамма успокоился - он шел один.
Тарремский воин прошагал полчаса или более, пока не сообразил, что что-то не так: чем дальше он шел, тем дальше отодвигались вещи, которые он различал впереди, как будто Кхамма шел не к ним, а от них.
- Глупый Кхамма, это же мир наоборот, - хихикнул Глазок. - Тебе надо смотреться в меня.
Более странной ходьбы у Кхаммы не было: он шел, глядя в зеркальце, и это было не так чтобы очень удобно. Атри хихикнул:
- Скажи спасибо, что не надо пятиться.
- Спасибо, - поблагодарил Кхамма.
А дальше произошло неожиданное: в зеркальце Кхамма увидал три силуэта. Он не верил своим глазам, пока не подошел вплотную.
- Кхамма, мы все-таки открыли эти ворота, - проговорил Огин, широко улыбаясь.
Кхамма знал, что они выбрали смерть, и все же - радость встречи пересилила печаль неминуемой утраты.
А затем начались бесчисленные переходы в полутьме. Это был самый тягостный из его походов. Не было тяжелых боев или подъемов на кручи, только шаги, шаги, шаги в неизвестность под беспросветной серостью неба. На шестой день Айа сказала:
- Нам надо уменьшить дневную долю пищи.
Еще через пять дней Илиса стала слабеть час от часу.
- Мы будем нести тебя на руках, - сказал Кхамма.
- Нет! - яростно отвергла Илиса. - Я пойду сама.
Она держалась два дня, упорно отклоняя все уговоры остановиться и передохнуть. Утром Илиса не смогла идти и умерла в тот же день на руках у Кхаммы.
- Айа лучший воин, чем я, - были её последние слова.
Кхамма понял её, когда стали разбирать сумку Илисы: там была сложена её доля пищи за несколько дней. Фляжка Илисы тоже была почти не тронута.
- Как она могла столько продержаться? - изумился Огин.
- Она считала, что будет нам обузой, а от меня больше проку, - хмуро сказала Айа.
Огин вздохнул:
- Здесь не будет битв, Айа, я уже понял это. Пожалуй, от нашего оружия пользы меньше, чем от её слабости.
А все-таки Илиса оказалась права - в конце концов им пришлось преодолевать горы, и для сильных тел воинов этот труд был все-таки легче.