Никсон побледнел, но щадить его чувства было недосуг.

– И второе. Репортеры «Вашингтон пост» Бернстайн и Вудворд получали всю информацию от источника в правительстве, известного под псевдонимом «Глубокая глотка». Мне стало известно, кто он на самом деле. Это заместитель директора ФБР Марк Фелт.

– Фелт! – президент ударил кулаком по подлокотнику. – М-мразь! – выдохнув и прикрыв глаза вздрагивавшими веками, он сдержанно сказал: – Благодарю вас, Энтони. Позвольте, я отлучусь, мне нужно отдать кое-какие распоряжения.

– Ну, разумеется.

Никсон вышел, а я присел, совершенно обессилев. Отложив кисть, глянул на руки – пальцы дрожали.

– Ох, и тяжелая это работа – из болота тащить бегемота…

И голос вздрагивал. Ну его к черту, это прогрессорство…

Щелкнула дверь, и в гостиную заглянула Первая Леди.

– Доброе утро, Ан-тон, – улыбнулась Патриция.

– Доброе утро, мэм, – я церемонно встал и поклонился.

– Звонила ваша Ли-да. Просила передать, что соскучилась.

– Спасибо, мэм, – улыбнулся я, чувствуя, как уходит дрожь, а напряг обращается релаксом. Подумаешь, бегемот… Да хоть три бегемота!

– О, Пат! – послышался голос Никсона. – Присоединяйся к нам! У нас с Энтони есть повод выпить! Важный повод. Очень важный, – возникнув в дверях, президент не спускал с меня глаз, а затем подмигнул, выставляя на стол пыльную бутылку кальвадоса. – Тридцать лет выдержки! – похвастался он.

– О, дорогой… – Патриция растерялась немного, но нашлась, разыграв русскую карту: – Ну-у… Если совсем чуть-чуть…

Лихо откупорив бутылку, Никсон разлил по рюмкам янтарный напиток – пахнуло печеным яблоком.

– За разрядку и сотрудничество! – провозгласил Первый Джентльмен, но смаковать не стал – сделал большой глоток.

А вот я пригубил. Люблю долгое послевкусие.

Сан-Клементе, 23 июня 1973 года. Вечер

«Каса Пасифика» на ранчо Никсона носила высокое звание виллы не по праву. Это был достаточно скромный одноэтажный дом с внутренним двориком-патио, усаженным цветами, с сочно-зеленой лужайкой, посреди которой голубел бассейн – вещь для жаркой Калифорнии просто необходимая.

Дом оккупировали «принципалы», как американские особисты называли своего президента и нашего генсека. К «принципалам» подселили Громыко и Киссинджера, Косыгина и «др. официальных лиц».

Вся многочисленная обслуга президента США разместилась в «Западном Белом доме» – в сборных жилых модулях, вроде наших балков. А нас с Лидой поселили в жилище садовника.

Совсем рядом – спуск к берегу океана, а ночью нас убаюкивал размеренный шум прибоя. Красота!

Здесь, где сухой, настоянный на травах воздух растворялся в солоноватом, йодистом бризе, дышалось и спалось, как в беззаботном детстве.

Весь в белом, я вышел к балюстраде, за которыми шуршали жесткие листья агав. Тьма поглотила Великий или Тихий – последние багровые отсветы истекали на мутном горизонте, а мною овладела знакомая мексиканцам истома, когда ото всей житейской суеты отмахиваешься лениво и дремотно: «Маньяна…»

– Вот ты где! – послышался Лидин голос, и я заулыбался. – Выпить хочешь?

– Горячительного?

– Прохладительного!