Король Руперт, не выпускавший рычаг управления, сидел неподвижно, будто мраморное изваяние. Его прекрасная жена, облаченная в саван, с юным наследным принцем на руках, казалась подлинной статуей.

Аэро, ведомый точной рукой Руперта, мягко опустился на корму яхты западного монарха. Затем король Руперт, подхватив королеву Тьюту с ребенком на руках, ступил на палубу. И когда король Синегории оказался среди других стоявших людей, все осознали, что он был действительно человек богатырского сложения. Он возвышался над всеми присутствовавшими не то что на голову — они были ему по грудь.

Когда король и королева Синегории покидали аэроплан, западный монарх и его королева сходили с капитанского мостика. Хозяин с хозяйкой, вероятно, по своему обыкновению, рука об руку поспешили навстречу гостям, чтобы поприветствовать их. Встреча была трогательной в своей простоте. Монархи пожали друг другу руки, а их супруги, воплощение красоты женщин Севера и Юга, инстинктивно потянулись друг к другу и расцеловались. Затем королева-хозяйка, приблизившись к западному монарху, с грациозной почтительностью опустилась перед ним на колени и поцеловала его руку. Приветствие ее было таким:

— Добро пожаловать, ваше величество, в Синегорию. Благодарим вас за все, что вы сделали для Балки, а также за то, что вы и ее величество королева удостоили нас своим присутствием.

Монарх, казалось, был растроган. Привычного к высоким церемониям, его взволновали искренность и сердечность королевы-хозяйки, а также изысканная смиренность, символизируемая этим старым восточным обычаем. И монарх великой страны, король над многими народами Дальнего Востока импульсивно нарушил придворный этикет и сделал то, что, как мне потом говорили, навечно расположило к нему синегорцев: он опустился на одно колено перед прекрасной, облаченной в саван королевой, взял ее руку и поцеловал. Этот жест видели все, кто был в Синем входе и на берегу вокруг; мощное «Ура!» сотрясло воздух и понеслось над водой, взмыло к горным склонам и затихло вдали, на вершине горы, там, где возвышался мощный флагшток с флагом Балканской федерации.

Никогда не смогу забыть эту удивительную сцену национального триумфа, ее главные моменты навечно запечатлены в моей памяти: безупречно чистая палуба как символ безукоризненного исполнения военно-морской службы; король и королева величайшей нации на земле[140], принимаемые новым королем и королевой, завоевавшими себе империю, так что прежний подданный своего бывшего короля теперь приветствовал как собрата-монарха в исторический день, когда при его попечении рождалась новая мировая держава. Белокурая северная королева в объятиях темноволосой, с лучистыми глазами южной королевы. Изящная простота облачения северного короля и почти по-крестьянски безыскусный костюм южного короля-гиганта. Но всех затмевала — даже западного монарха с его королевской родословной в тысячу лет, даже Руперта с его врожденной королевской статью и даже северную королеву, образец достоинства и любезности, — всех затмевала Тьюта в своем непритязательном саване. Не было человека в этом огромном собрании, который не слышал бы хоть вкратце ее удивительную историю; не было такого, кто бы не радовался за эту благородную женщину, завоевавшую империю, даже оказавшись в когтях смерти.