Я успел вернуться за четыре часа до рассвета, убрать в Хранилище танки со складских территорий и опустошить два склада со всем необходимым, там даже запасные двигатели были. А вообще, танки тут, похоже, модернизовали: половина из них имела навесную броню, это были так называемые экранированные танки. У половины пушки – прототипы «трёхдюймовок», так себе против бронетехники и танков, у других калибр пушек в 76 мм. Танковые. Кажется, Л-10. Всё это я и забрал. Добравшись до наших, велел подниматься тем, кто ещё спал.

– Почему так долго? – первым делом спросил Бабин. – Нашёл?

– Да, штаб сорок шестого мотокорпуса у Могилёва, успеем до рассвета. А рядом не штаб, это интенданты остановились. Ошибся я. Ещё я взял фельдполицаев, узнал координаты штаба и где на дороге находятся посты, у нас их два будет на пути. Зная, как объехать их, мы теперь и без колонны сможем добраться.

– По машинам! – скомандовал Бабин и, повернувшись ко мне, добавил: – Смотри, я на тебя надеюсь. Не подведи.

– Не волнуйтесь, всё будет хорошо.

– Увидим. Ты почему о складе не сообщил?

– Склад как склад, – пожал я плечами. – Я его уже заминировал. Рванёт под утро.

Тут я не приукрашивал, действительно рванёт, и нам хорошо бы поскорее убраться отсюда как можно дальше. Чёрт его знает, когда этот бикфордов шнур прогорит, там запаса на час примерно. А склад с боеприпасами, и большой. Рванёт сейчас – нас с этой рощей сдует. Так что задерживаться мы не стали и, покинув рощу, покатили к дороге. Едва на трассу выехали, как на горизонте, как раз над рощей, встал огненный гриб взрыва. Хорошая вспышка была – ослепила. Проморгались, пока круги в глазах не исчезли, и покатили дальше. До Могилёва километров пятьдесят было, но до штаба немецкого корпуса – едва ли тридцать. Доехали мы до наступления темноты.

– Только добровольцы, – заявил я.

Вызвались почти два десятка, причём были и лётчики. Вот ведь авантюристы. Я отобрал обоих пограничников и двух крепких артиллеристов. В артиллеристы, видимо, одних только здоровяков берут: мне вон шестерым из них приходилось выписывать полуторную порцию пищи, а ещё двоим – двойную. Пятым я взял танкиста, сержанта, командира танка, крепкого и ловкого малого. Собрал их и повёл.

В темноте они не видели ничего и потому бежали за мной гуськом, держась за ремни друг друга. Выбежав на окраину большого села, я направил нашу группу к дальнему огороду. Там не было ни постов, ни патрулей. Через огород мы выбрались на улицу, забитую техникой. Тут я взял часового, артиллеристы держали его, засунув ему в рот кляп, а я начал шёпотом допрашивать, сразу предупредив, что будет орать – зарежу. Ну и поинтересовался, есть ли тут где немецкий генерал на постое. Выдернул кляп и услышал ответ. После этого снова запихал кляп и прошипел своим:

– Так, бойцы, я дал слово комсомольца, что не убью этого немца, потому он так легко всё и рассказал. А ты, Акимов, такого слова не давал, так что сверни ему шею. Их сюда никто не звал.

Отходя, я услышал тошнотворный хруст позвонков: боец понял меня буквально и просто свернул часовому шею, как кутёнку.