Декабрь, декабрь, декабрь, декабрь...
... Говорят, человек перед смертью видит прожитую им жизнь. Вдуматься, кто имеет право так говорить? Мертвые? Кто точно знает, что видит человек перед смертью?
Сознание медленно возвращается ко мне, и я вижу декабрь... бабушку... орехи в золотой скорлупе... Леща... зайца. Заяц барабанит мне мягкой лапой по лицу: "Очнись, очнись!"
... Почему декабрь?.. Отчего так безумно холодно?! Почему так стынет тело и... сердце? Сейчас ведь лето на излете...
Заставляю себя открыть глаза. Лучше бы я этого не делал!
Т а м... на границе между жизнью и смертью, у самой точки невозврата, я видел детские сны... я знал, что еще чуть-чуть -- и за мной спустятся души воинов Света, чтобы забрать с собой на Валхаллу. В счастливую страну, где все мы мертвы и свободны.
З д е с ь... Здесь, наяву, я тоже вижу сон. Страшный, уже виденный однажды сон, скалящийся мне в лицо узкими, змеиными губами какого-то абрека.
Та же комната-камера с бетонными стенами, деревянным полом и узким дымоходом под потолком. Только теперь я подвешен абсолютно голым на цепях, вделанных в стену. На ногах короткие цепи, и я почти касаюсь пятками стены. Руки, сведенные за головой, закованы в стальные кольца. Распятие.
Передо мной стоит невзрачный, небритый-нечесанный "чех" в спортивном "адике". За широким кожаным поясом на "адике" (ну и наряд!) -- кинжал. В руках у заморыша маленькие маникюрные ножницы, которыми он с видимым удовольствием пощелкивает.
-- Исрапи знал, зна-а-ал, что ты вернешься, сын шакала! Исрапи предупреждал Шамиля. Шамиль не послушал Исрапи.
-- Кстати...
Чеченец деланно качает головой и чешет ножницами нос
-- ... ты зря пришел сюда сегодня. Шамиля здесь все равно нет, да. Шамиль сегодня в пионерском лагере "Заветы Ильича"!
Бандит ржет, словно выдал нечто чрезвычайно остроумное. Я молчу.
-- Тебя уже не спасут твои бумажки, шакал. Ты убил моего брата, Баши, и потому умрешь сегодня на закате, как и велит обычай, да! Но сначала...
Исрапи подходит ближе... оглаживает мою левую руку в том месте, куда попал "стрелкой" электрошокера... потряхивает в ладони мой член... притворно вздыхает:
-- У тебя хорошее тело. Как жаль, да. Умирать ты будешь долго и тяжело, биляд. Сначала... раз ты мусульманин... я сделаю тебе обрезание... вот этими маленькими ножницами... По кусочку чик-чик... Ме-эдленно так сделаю! Потом...
Я закрываю глаза. Хаттори помогает мне сосредоточиться на самом гордом из тысяч прочих иероглифов. Иероглиф нин состоит из двух частей: кокоро -дух, душа, сердце -- и кен -- оружие и меч. Я рисую мысленно этот знак, и неведомо откуда, вспоминаю одно из его значений: " Пусть меч врага высоко занесен над твоим сердцем, но ты все равно выстоишь и победишь" .
Победить... это уже навряд ли. Выстоять -- попытаюсь. Я коплю слюну в пересохшем рту и плюю в бородатый оскал:
-- Встретимся в аду...
Исрапи медленно утирается:
-- Ты хитрый, малек, да, биляд?! Надеешься, что сразу тебя убью? Не-эт, нэ надэйся. Тэпэрь я тэбы по кусочкам рэзать буду... обрэжу... кастрырую... потом красный тюльпан дэлать буду!