Замечу, что ты еще многого не сыграл. Помнится, когда мы обсуждали спектакль, в котором ты мог бы сыграть любовников всех времен и народов – от шестнадцатилетнего Ромео до восьмидесятилетнего Маттиаса Клаузена, тебе казалось, что для последней роли ты слишком молод. Но теперь ты сможешь понять, что такое страсть восьмидесятилетнего человека к восемнадцатилетней барышне.

Как умудренный жизнью и сценой художник и человек ты стараешься не совершать лишних движений и не произносить лишних слов. Поэтому любая высказанная тобой частица, например «ну?», прорвавшаяся сквозь трескотню твоих молодых собеседников, воспринимается как страница остроумнейшего текста Оскара Уайльда. Но, отказавшись от всего избыточного, ты все-таки можешь сосредоточиться на необходимом. Если не для себя, то хотя бы для нас. Нет-нет, я не призываю тебя делать отчаянные глупости, не прошу тебя играть ни Лаэрта, ни короля Лира, но сыграть простого рабочего, нашего современника, который стал миллиардером и подарил все свои деньги бедным детям для того, чтобы они выучились в МГУ, ты можешь вполне.

Не могу понять, наблюдая Михаила Ефимовича, как это всё успевается, как это всё делается, как это всё перерабатывается. И как при этом он может оставаться внимательным другом. Вот давайте сообразим: он имеет два кабинета в самых высоких зданиях страны – это бывший ЦК партии и Министерство иностранных дел. И там он вершит какие-то очень государственные дела. При этом у него есть свой Театр мюзикла, который он выстрадал и которым занимается очень серьезно. Кроме этого, он меняет как перчатки передачи на канале «Культура», где стравливает интеллектуалов, а потом расшифровывает нам, что они хотели сказать, и всё ставит на место. Еще он курирует вместе с Катей Уфимцевой веселое застолье «Приют комедиантов», преподает в ГИТИСе, являясь доктором искусствоведения, и ведет колонку в «Российской газете».

Учитывая сложность фигуры, хочется как-то сформулировать свои отношения со Швыдким:

Мой дорогой и любимый молодой друг! В ожесточенной круговерти бессмысленности иногда возникает попытка осмысления жизни. Над этим, как известно, бились лучшие умы мироздания, но так ни к чему, кроме рефлексии, не пришли. Всегда восторженно удивлялся твоему использованию времени по графику невозможности. И то, что ты в своих 96-часовых сутках находишь время и силы на внимание и любовь к тем, кого внимательно любишь, обескураживает.

Думаю, что твои телевизионные передачи – это те интеллектуальные отдушины, которые тебе физиологически необходимы (как мне, например, «Щука»).

Находясь в состоянии «климакс-контроля» над собой и действительностью, шлю тебе острую благодарность и любовь, чего в силу многолетней ёрнической привычки не смог бы выразить вслух. Поэтому вынужден вспомнить падежи и знаки препинания и попросить кого-нибудь послать тебе какой-нибудь месседж, так как я этому не научился и посылаю всех по старинке.

– Алло.

– Здорово, мудила!