— Садитесь, месье Салауи.

Я сел. Передо мной, на столе на постаменте из красного дерева стоял огромный макет трехмачтового парусника.

Капитан прокашлялся.

— Точная копия «Рождественской звезды»! Малое двухмачтовое парусное судно, построенное в 1929 году, одно из последних рыболовных судов, вышедших из Фекана до Второй мировой войны. Корабль моего прадеда! Но, как вы понимаете, такие воспоминания нас не омолаживают.

Интересно, Пироз сам смастерил эту модель?

Мне пришлось сделать придурковатый вид. Я вспомнил, как однажды на Рождество получил механическую игрушку от конторы, где моя мать служила официанткой в столовой. Мотоцикл длиной в пятнадцать сантиметров; когда я зажимал его между большим пальцем и указательным и толкал вперед, он сам ехал по ковру. Гениально! В то время мне было двенадцать, но каждый уик-энд я уже занимался починкой «Ямахи V-МАХ» моего кузена Латифа.

— Триста часов упорного труда! — продолжал Пироз. — Музей истории рыболовства заказал мне еще одну модель — «Дельфин», последний траулер Фекана.[6] Тогда весь город лил над ним слезы. Но им придется подождать, пока я выйду в отставку; раньше я не начну делать модель. А это случится не раньше чем через год. Им следует набраться терпения, точно?

Я кивнул, толком не зная, что отвечать. Пироз пригладил ладонью волосы.

— Вам ведь наплевать на мои модели, Салауи? «Этот старый дуралей вполне годится для ужина с придурками», — думаете вы. Разве нет?

Я не стал утруждать себя ответом. Я ждал. Я понял, что Пироз ничего не говорит просто так. На его столе, за моделью рыболовецкого судна, высилась стопка досье. Сверху лежала папка зеленого бутылочного цвета с написанным маркером именем, но сразу прочесть его мне не удалось.

Морщины на лбу Пироза внезапно вытянулись.

— Это не самоубийство, месье Салауи.

Мне показалось, что меня с размаху ударили по лицу. Пироз хорошо чувствовал ритм и не дал мне опомниться:

— Мы установили личность жертвы.

Он открыл зеленую папку и протянул мне ксерокопию удостоверения личности.

— Держите, Салауи, это не секретная информация.

Я стал разглядывать удостоверение: разворот и оборот были напечатаны на одной странице.

Я постарался запомнить эти данные.

— Мне очень жаль, капитан. Я ничего не знаю об этой девушке.

Пироз, казалось, пропустил мой ответ мимо ушей и продолжил читать досье:

— Она была торговым агентом, рекламировала медицинские товары в регионе Гавра, работала на большую фармацевтическую компанию. Вчера она встречалась с врачами из кантонов Фекан и Крикто-Лесневаль. Судя по ее рабочему ежедневнику, ей оставалось провести еще несколько встреч. Предположительно она намеревалась переночевать в Ипоре или где-то рядом, но в местных гостиницах ее никто не видел.

Пироз перевернул страницу дела, затем перевел взгляд на меня, словно желая проверить, насколько внимательно я его слушаю.

— Начиная с сегодняшнего утра последовательность событий достаточно ясная. Около пяти утра Магали Варрон искупалась в море. Потом ее изнасиловали, и это, как утверждают судебные медики, произошло до шести утра. Следы спермы во влагалище, синяки на теле, разорванное платье. Ее трусики не нашли до сих пор; скорее всего, это танго цвета фуксии, такого же, как и ее лифчик. Поиски продолжаются. Сумочку тоже ищут. Но ни следа.