— Коля, — проговорил я с решимостью, — пойди в машину, надо мне поговорить с Федором.

— Зачем тебе один говорить с Федором?

— Ну-ка, иди, иди, — сказал я. — Давай, жми!

Данилов потоптался и нехотя пошел к машине. Мы с Федором в темноте вглядывались друг в друга. Каким-то иным казался мне Федор, трудно еще было понять, что с ним произошло, но что-то в нем было иное, чем прежде. Может быть, стал собраннее? Что-то такое было в нем… Наверное, и Федор обнаружил во мне то, чего прежде не было, мне показалось, что он успокоился. Молчал он, молчал и я.

— Извини, — сказал я, — вырвалось как-то, сам не пойму…

— Все еще помнишь старое, — другим, спокойным тоном сказал он. — Не дошел до фронта, завернули, сказали — и у нас фронт… На водителя выучился. Услышал, что горные предприятия на Индигирке открываются, подался сюда… Ладно, хватит, поспать надо… — оборвал он себя, круто повернулся и размашисто зашагал к машине.

Так я и не узнал, что с Натальей. Из темноты появился Данилов, наверное, стоял где-то поблизости, ждал, может, придется вмешаться в случае необходимости. Эх, хороший парень! Как он оказался опять рядом с Федором, что их теперь соединяло?

Данилов с охотой принялся рассказывать. Машу и Гриня давно потерял из вида, что с ними, не знал. Сам он, Федор и Наталья с трехлетним сыном жили в поселке горного управления, где была крупная автобаза. В этом же поселке редактировал газету и Рябов, по старой памяти дружил с ними. Второй раз он не женился, Данилов объяснял это просто: на Севере женщин мало. А мне показалось сложнее, не хотел, наверное, Семен случайной связи… На Индигирку Федор жену не взял, сказал — когда устроится с жильем. Наталья согласилась.

— Вот как все была, — закончил Данилов рассказ обычной своей фразой. — Однако, спать пойдем…

Он отправился в машину к Федору, я вернулся в халупу. Растревоженный разговором, никак не мог заснуть. Только начали закрываться глаза, как Филимонов принялся будить нас. Хозяева, дорожники, матерились, молили господом богом и чертом поскорее убираться вон и не мешать им отдыхать.

Морозный воздух привел нас в чувство. Посветлело. Заря едва пробивалась в черни облаков. Тайга стояла сумрачная, седая от инея, как старинное серебро. Кое-как понатыканные деревья, болотные кочки, похожие на пеньки, прикрытые снегом, бурелом… Залезли в машины и, не мешкая, тронулись в путь.

След дорожников уходил вправо, к «прижимам» скалистого берега реки Неры. Там строилась дорога, в отвесных скалах виднелись черные пасти штолен, пробитых для закладки аммонала. Кое-где, припертые к скалам, стояли высокие лестницы, будто готовился штурм средневекового замка.

Нам надо было сворачивать в другую сторону, на лед Неры. Дорожники, как было условлено с Филимоновым, сделали для нас последнее доброе дело: соорудили временный мост через глубокий овраг, преграждавший путь к Нере. Миновать его — и мы, считай, на льду Неры.

Перед самым мостом водитель резко затормозил.

— Надо взглянуть, — сказал он.

— Пойдем, — согласился Филимонов.

Вместе с ними отправился к мосту и я. Мы прошли по накату нетолстых бревен. От шагов наших бревна «играли», как клавиши.