Битый час я изучала кладку, ничего не обнаружила, но твердо решила не отступать. В конце концов мне пришла в голову идея встать на скамеечку и как следует рассмотреть ту часть стены, которая находится выше моей головы.
Как понимаете, никаких стульев, табуреток или складных лестниц здесь не было, из мебели в алтаре – только стол. Кажется, он вырублен из цельного ствола дуба и намертво вмурован в стену. Во всяком случае, выдрать его не получилось даже у людей, когда-то в азарте грабивших церковь.
Я еще раз внимательно осмотрела помещение и приметила под столом камень, на который вполне можно взгромоздиться. Присев на корточки, я вползла туда, где вчера пряталась от мужчин, и уже хотела вытолкнуть булыжник, как раздалось тихое скрежетание. Без раздумий я спряталась за тумбой. Очень надеюсь, что сейчас здесь не появятся ни Константин, ни Михаил, ни еще кто-то, кому придет в голову наклониться и заглянуть туда, где притаилась любопытная «мамаша» Гензеля. Ночью-то моя фигура тонула в темноте, а сейчас на дворе белый день...
Послышался тихий кашель, я выглянула из-за тумбы. Из пола торчала голова со светлыми волосами, собранными в пучок, потом показались плечи. Незнакомка выбралась наружу, со смаком потянулась, положила руку на один из кирпичей и толкнула его. Вновь раздалось скрежетание, часть пола легко поехала и закрыла спуск в подвал. Девица прошла в центр бывшего алтаря, встала спиной ко мне, вытащила из кармана спортивных брюк телефон и тихо, но четко сказала:
– Все о’кей! Проверь счет по Интернету. Не, отлично. Ясненько. Бой во вторник, ставь на меня, я заломаю Артура. Ты чего, он милый, думаю, очень расстраивается, когда я сержусь. Угу... Ага... Ну пока, нам лучше часто не общаться, а то получится нарушение контракта, рублем накажут.
Девушка запихнула мобильный на место, повернулась, и я разглядела ее лицо – передо мной стояла абсолютно живая и, по первому впечатлению, совершенно здоровая и довольная Варвара Богданова. К сожалению, я не всегда могу быстро среагировать на неожиданные обстоятельства, вот и сейчас растерялась, а Варя тем временем прежним движением открыла вход в подземелье и была такова. Напольное покрытие через пару секунд после того, как белокурая голова пропала из виду, со скрежетом вернулось в исходное положение. Древний механизм работал, как часы.
Едва плита встала на место, оцепенение меня отпустило. С грацией бегемота я выбралась из-под стола, подскочила к нужному камню и начала его ощупывать. Минут через десять секрет был разгадан, на кирпиче имелись еле заметные вмятины, в них следовало вложить пальцы руки и одновременно нажать на камень. Если не знать, где он находится, его никогда не найти. И только когда плита послушно поехала влево, мне в голову пришла мысль: Герман Вольфович говорил, что «лифт» – это чаще всего канат или хорошо отполированный шест. Но я патологически не спортивный человек, мне слабо спуститься по веревке или соскользнуть под землю по деревяшке!
Я посветила вниз предусмотрительно захваченным фонариком и испытала радость: в этой церкви для священника сделали лестницу, правда, весьма хлипкого вида – вниз уходили деревянные боковины, между ними были натянуты сплетенные косичкой полоски кожи. Мне снова стало страшно: что, если я упаду, сломаю позвоночник, разобью голову? У «эскалатора» нет перил, лезть вниз неразумно, рискованно, глупо! Я почти уговорила себя закрыть вход в подвал, вернуться в дом и позвонить Чеславу с сообщением о выполнении задания. Но потом вдруг представила, как Марта презрительно спрашивает: