Заночевали на поляне в лесу, возле ручья, на месте, давно облюбованном обозниками. Вместо стола пень, вместо лавки бревно, но все лучше, чем на земле сидеть. Место для костра кто-то заботливо булыжниками обложил.

На ночевку на природе купец не рассчитывал, котел и провизию с собой не брали. Поэтому обозники похрустели сухарями, напились воды из ручья. Каждый предвкушал, что завтра, едва за полдень домой вернется, домашних щец похлебает, в баньку сходит, жену потискает.

Уже ближе к утру мимо бивуака, нахлестывая коней, проскакали двое конных.

Илья проснулся от стука копыт, встревожился и до рассвета уже не уснул.

Когда солнце встало, тревога усилилась. Далеко на горизонте, где по расчетам должен лежать Суздаль, поднимались дымы. Да не один, не два – с десяток.

Дымы увидели все. Если бы цвет их был серым – это горело бы сено или солома. Но дымы были черными, как это бывает при пожарах.

Ездовые стали нахлестывать коней. Что случилось? Нападения на город извне ожидать не приходилось, хазары и буртасы разгромлены еще Святославом. Печенеги слабы, с востока их теснили неведомые племена – так же, как ясов и касогов. Неужели княжеская междоусобица? Тогда бояться следовало всем – и богатым, и бедным, знатным людям и нищете, женщинам и детям, поскольку князья с войском вели себя на захваченных землях жестоко, нещадно убивая их, чтобы ослабить соперника.

Навстречу попалась телега, на которой сидела семья – муж, жена и пятеро детей. Беглецы успели захватить скромные пожитки, два небольших узла.

Купец Нифонт спрыгнул с телеги и поднял руку.

– Стой!

Ездовой натянул вожжи.

– Почто дымы? Пожар?

– Хуже! Бунт!

Нифонт удивился, но Илья что-то похожее и ожидал услышать.

– Кто и против кого бунтует? – продолжал спрашивать Нифонт.

– Понять не могу. Богатые на богатых идут, бедные на бедных. Вроде как из-за веры все. Одну-то церковь сожгли еще вчера вечером. Мы утром еле через городские ворота вырвались.

– Но, милая! – крикнул мужик на телеге, и лошадь тронулась, увозя семью.

Нифонт стоял в задумчивости. Везти товар в Суздаль – рискованно, но и не ехать невозможно, у купца там дом, семья. Илья тоже волновался за Марью. Какое-то время они оба напряженно всматривались, словно отсюда можно было что-то рассмотреть, кроме дымов, потом купец повернулся к Илье:

– Что делать, как мыслишь?

– К городу подъехать, телеги с товаром спрятать в укромном месте, а самим в город идти.

– Сам такожды думаю. Да ты веры-то какой? – Купец смотрел на Илью подозрительно.

– Старой, дедовой, распятому богу не поклоняюсь. Макошь да Перун мои боги.

– Язычник, стало быть! – Нифонт поглубже запрятал за вырез ворота цепочку с крестиком, на котором было распятие.

– При чем здесь вера, Нифонт? До этого жили мы мирно. Кому какое дело, каким богам ты поклоняешься?

– А, не скажи!

Нифонт хотел пуститься в спор, но потом посмотрел на меч Ильи и решил промолчать – расклад сил был не в его пользу. Тем более что Нифонт не знал, чья сторона в городе одолевает. И подводы побоялся при Илье прятать.

– За службу спасибо, Ратибор, ступай домой.