Стекло отзывалось на малейшее прикосновение, да, эта молодежь действительно встряхнула бы, провентилировала мозги, если бы попала в хорошие руки.

— Зачем вы приехали, Курт? — Зольдинг с усилием поднял отяжелевшие от коньяка веки.

— Откладывать яйца, — засмеялся Бехзах, давая понять своей усмешкой, что вопрос со стороны Зольдинга не обязателен и даже не слишком тактичен, но все-таки он на него отвечает. — Змеи и ящерицы откладывают яйца в песок, затем из них появляется потомство. Жизнь не должна прекращаться. Война — один из способов существования материи. Как видите, я и материалист немного тоже. Вот я и приехал — откладывать яйца в русский песок.

— На сегодня, может, хватит, Курт? — Зольдинг взглянул на часы. — Ваша комната наверху, я сейчас распоряжусь.

— Благодарю вас. У меня к вам два слова, если позволите, господин генерал.

— Вы еще способны разговаривать о деле?

— Только в таком состоянии я и способен на что-нибудь, — улыбнулся Бехзах. — В этих лесах действует некто Батурин. Это Петров Андрей Сергеевич, тридцати восьми лет, москвич, по профессии дорожный инженер. Перед самой войной мы едва не взяли его во Франции, он улизнул буквально на глазах. Это разведчик высшего класса; не сомневайтесь, возле вас кто-нибудь из его людей обязательно уже есть. Теперь вы понимаете, что приспело самое время откладывать яйца. Песок раскалился, господин генерал. У вас больше нет коньяку?

— Есть. Но, может быть, хватит?

— Вы меня удивляете. Разрешите? — Бехзах взял из рук Зольдинга новую бутылку, открыл, налил в обе рюмки точно поровну и выпил.

— За ваше здоровье. Что ваши прелестные дочери?

— Жена пишет, за старшей дочкой уже ухаживает какой-то сопляк. Так что я вполне могу стать скоро дедом.

— А у меня дети на всех континентах. На меня не распространяется закон об ответственности за нарушение чистоты расы — одно из немногих преимуществ моей профессии.

— Курт, вы пьяны, довольно!

Бехзах коротко взглянул в его сторону, улыбнулся красиво очерченными губами. О, он далеко не такой пьяный, каким хочет казаться.

— Я знаю, знаю, генерал, в душе вы презираете нас. Да, да, не спорьте. Все вы, армейцы, презираете нас из РСХА. И боитесь. А по сути, мы пальцы одной руки. Мне наплевать, кто как обо мне думает, генерал. Я, конечно, мог бы и сейчас вернуться в абвер, я ведь начинал там, но… Слышите, мне наплевать, что вы обо мне думаете. У нас с Паулем руки ничуть не грязнее… но мы не чистоплюи, нет.

Зольдинг рассматривал фотокарточку Батурина. Невысокий, вполне ординарный лоб, небольшие, неопределенного цвета глаза, низкие брови, рот чуть полуоткрытый. Из-за развязной болтовни Бехзаха у Зольдинга разболелась голова.

— Как это вам удается? — спросил Зольдинг, щелкнув ногтем по фотографии и делая вид, что ничего не слышал. Бехзах засмеялся.

— Не все яйца, отложенные в горячий песок, погибают, генерал. Да, да, наша разведка — лучшая в мире, но отличному, безукоризненному организму не хватает пустяка — единства в работе. Единого мозга, генерал. Но этим не могут похвастать и русские; приходится часто работать вхолостую. И им — тоже, уверяю вас.