Не теряя времени, он подхватил сумку с запасными пиками, баклагу для воды и начал выбираться из уступа. Но вдруг встретил своего сменщика. Нужно сказать ему, что в уступе всё в порядке; перекинуться несколькими словами, как работалось. Глушко хотел избежать разговоров, но шахтёр упрямо требовал показать ему, в каком порядке рабочее место, Пришлось поворачивать обратно.

Товарищей из своей бригады он догнал уже по дорого к стволу. В группе шахтёров заметил Гутяка и Сынявку. Один нёс топор, другой — отбойный молоток. Решили, наверное, сдать на ремонт в шахтную мастерскую.

— Грыцко, прибавь шаг!

— Пришпорь своих "коней"!

— Сколько выгнал их сегодня из уступа? — весело шутили друзья.

Гутяк хвастался, что у него набралось сегодня четыре "коня" и даже начал рубить пятый, но пришла смена. Разговор пошёл о работе в бригаде. Говорили о беспорядках, о том, что в отбойные недостаточно подают воздуха, что под конец смены не хватает крепёжного леса. Сынявка предлагал, как только выедут на-гора, сразу же всем вместе пойти к начальнику участка или к главному инженеру шахты и требовать, чтобы в лаве навели порядок.

— Пойдём обязательно, — поддержал Гутяк. — Позавчера нашему участку несвоевременно подали порожняк, так мы добрались до самого секретаря партийной организации. И теперь, как видите, с вагонетками порядок, уголь подбирают, только давай его.

— Сейчас, если будет нужно, тоже пойдём в партком, — сказал Сынявка.

— И ты с нами, Грыцко!

— Не отставай: будь уверен, добьёмся своего…

Глушко не ответил. Его уже здесь ничто не интересовало. Через каких-нибудь полчаса, в крайнем случае через час, шахта и всё, что здесь происходило, знакомые и товарищи, — всё будет только в воспоминании. Он ругал себя, что зря потерял время, задержался в уступе, надо было раньше бросить всё и выбраться отсюда.

А сейчас надо во что бы то ни стало оторваться от этой компании, опередить ребят. Но как это сделать?..

Случай наконец представился.

Впереди, в глубине штрека, послышался знакомый, быстро нарастающий грохот. Внезапно на повороте блеснул свет, и в тот же момент фары электровоза залили слепящим огнём подземный ход. — Шахтёры расступились, дали дорогу. Не успела партия вагонеток промчаться, как Григорий оторвался от стенки, под которой стоял, и ускорил шаги. Через некоторое время лампы товарищей мелькали уже далеко позади.

Когда Григорий вошёл в клеть, через решётчатую дверь увидел: его бригада выходила на рудничный двор. Впереди Микола Гутяк. На плечах у него кроме топора две сумки. Одна из них его, Григория, она оторвалась в штреке, когда уступал дорогу электровозу. Сумка зацепилась за стояк крепления, он что есть силы рванул, и шнурок, перекинутый через плечо, оборвался. Однако не нагнулся, не поднял, — потерял бы время…

Григорию казалось, что клеть очень долго стоит неподвижно, А товарищи приближаются слишком быстро. Петро Сынявка поравнялся с Миколою, что-то ему говорит, указывая на клеть.

"Наверное, разговор обо мне, — подумал Глушко. — Но теперь меня не догнать. Да что им?.. Они же ничего не знают о моём намерении…" Страх исчез. Григорий почувствовал себя в безопасности. И с облегчением вздохнул.