– Да куда нам. Мы люди простые. Ты стой спокойно, а то…

Капитан по адмиралтейству выполняет свою работу привычно. Он уже повидал здесь ад во всех его обличиях – и растерзанных людей, и смертников, и какой только хрени не повидал, – и потому даже угрожает он устало-буднично. И его люди десять раз не будут думать, прежде чем открыть огонь, своих они уже теряли и знают простую и не требующую доказательств аксиому войны: хочешь жить – бей первым…

– Ну?

– Гну. Что-то я таких бумаг и не видал раньше. По позывному ты кто, обзовись?

– Бык два.

– Что-то я не помню таких.

– Это потому, что мы группа центрального подчинения. Глаза разуй. Подчиняемся напрямую Генеральному штабу. У нас своя сводная таблица.

Капитан качает головой.

– И что вы тут делаете, в моей зоне ответственности?

– Не твое дело. Хочешь – выясняй у командования.

– Дай-ка, капитан…

Уверенная рука перехватывает документы. Попал…

Это, похоже, командир казачьего патруля. Целый есаул, мать его, да еще, судя по ухваткам, в армии не последним по званию был. Дело в том, что в казачьих войсках немало тех, кто выслужил выслугу в армии, да и не просто, а день за два и день за три, то есть в зонах боевых действий. Такой вот выходец из спецназа или морской пехоты может положенные двадцать лет еще до тридцатника выслужить. И куда идти? На гражданке воротит все – остается идти в казаки. И вот такой сорокалетний есаул, имеющий за плечами иногда по двадцать лет выслуги в горячих точках и связи на самом верху среди тех, кто до генерала выслужился и его помнит, может класть на кого угодно с прибором.

– Вам кто эти документы выдал?

– Это документы прикрытия. Соображать надо.

– Соображаю. Перед тем как работать в чьей-то зоне ответственности, надо опознаться, сообщить о своем присутствии. Вы что, устав забыли?

– Мы не по уставу работаем.

– А вот сейчас вас сопроводим до комендатуры, пусть там с вами и разбираются. Мало мне тут духов непуганых, подавай еще своих… ухарей.

– Выйдите на Марку…

– Выйдем, выйдем. Из комендатуры. Если вы при всех правах, так извиняйте покорно, а если нет, так и нечего мне тут воду мутить.

И в этот момент справа гремит спасительный взрыв. В садике из камней и низкорослых местных горных сосен взрывается минометная мина…

– Твою мать, обстрел! Обстрел!

Командир морпехов бросается к своей машине. Казак сует документы.

– Уматывай, паря. Чтобы не видел тебя тут больше…

Город Казвин относительно небольшой – всего около полумиллиона населения, находился северо-западнее Тегерана на стратегической автодороге Тегеран – Тебриз – Ереван. Обычный город в Приэльбрусье, тут рядом был крупный цементный завод, а в самом городе – несколько заводов ЖБИ и стройматериалов – обслуживать строительство в Тегеране и Куме. После свержения шаха этот город отказался подчиняться временному правительству и объявил себя на осадном положении, после чего было совершено несколько попыток его штурма, бестолковых и предпринятых полевыми командирами, а не по решению Шуры. Все эти попытки провалились. Сейчас население этого города увеличилось примерно в полтора раза за несколько дней – беженцы. На картах командования город и прилегающие районы числились как «договорные»: сразу после начала «Тайфуна» местные жители вышли на русское командование и заявили о признании русской власти, после чего их оставили в покое. Зачистку здесь не проводили и даже не пытались провести, местные дали гарантии, что в городе нет боевиков, а мест, где следовало провести зачистку, было достаточно и без этого. На оперативных картах город числился «зеленым»