Глаза Маратика округляются. Он очень любит запираться на воображаемый замок у себя в детской и играть в самолеты и конструктор.

– Ну пап… – жалостливому взгляду не удаётся пробить мужскую непоколебимость. Как я и предполагала, из Аскара получился довольно строгий родитель. Я в такие моменты никогда не вмешиваюсь. Хоть сердце кровью и обливается, когда Марат вот так по-детски близко к сердцу и очень остро воспринимает слова отца.

– Я больше повторять не буду.

Сыночек переводит печальный взгляд на меня:

– Не буду я так. Я буду стучать. Правда.

– И ждать, пока тебе разрешат войти. Зачем приходил?

Сынок мгновенно оживляется. Эффект отцовских слов гаснет очень быстро.

– Мы ещё на фонтан успеем! Ты же обещал! Там Аля уже проснулась!

Аскар незаметно для сына плавно тянет вверх злополучную молнию моего платья. А затем присаживается на корточки.

При упоминании имени дочери бездонные карие глаза наполняются неконтролируемой нежностью. Альбина родилась у нас восемь месяцев назад. Если Марата глава нашей семьи первое время даже брать на руки побаивался, то Алечку таскать на руках готов был с самой первой встречи с ней. Я иногда подшучиваю, что он ее всю жизнь так и будет на руках носить. Уверена, от правды это недалеко.

– Ну что, поееехали? – с надеждой тянет сын.

– Поехали, поехали, – папка наш наконец-то смягчается. – Если все уже поели и в парке не будут выпрашивать булки с маком, – Аскар выверенно намекает на сына.

А тот в ответ по-королевски кивает в знак того, что уже поужинал.

– Ура!

– Ну тогда иди одевайся. Мама быстро переодевает платье и собирает Алю.

Технично, однако. Всем указания раздал. А сам, интересно, что будет делать?

Марат довольный выскакивает из комнаты и мчится за одеждой.

А я, наблюдая, как муж встаёт с колен, озвучиваю последний вопрос:

– А сам чем маяться будешь в это время? – насмешливо пронзаю его взглядом.

– А я буду радоваться, что есть кому всем этим заняться.

– Оригинальная идея. Может, поменяемся?

– Это вряд ли. И кстати, тебе ещё ночью извиняться, что дверь забыла закрыть.

Лёгкий шлепок по мягкому месту тут же поднимает во мне волну возмущения.

– А сам-то… хм, – показательно отворачиваюсь. Отчего тут же прилетает второй шлепок. Я даже оборачиваться не стану. Прекрасно знаю, что он стоит и светится, демонстрируя такую белоснежную улыбку, какой больше ни у кого нет. Даже у Адама.