Периодически Марианна – она настояла, чтобы я к ней обращалась именно так, хоть и в уважительной форме – даже интересуется моим мнением и звонит спросить как дела не только сыну, но и мне. В общем, жизнь наша устаканилась, острые углы пообтесались и сгладились. А в первую очередь это обусловлено непоколебимой позицией Аскара.

Стягиваю с себя массивные серьги – в последнее время я полюбила дизайнерскую итальянскую бижутерию – и аккуратно прячу их в шкатулку.

– Быть инициатором драки, особенно на благотворительном вечере, ух как нехорошо, – аккуратно продолжаю разговор, уверенная, что Аскар десять раз бы подумал, прежде чем устраивать сцену на людях. Но если его довести… – тут от меня поддержки не жди.

– И что, ты бы мне потом даже разбитую губу салфеткой не вытерла? – хитро прищуривается и горящим взором наблюдает, как я тяну вниз молнию на платье. И вновь ухмыляется, после чего его лицо снова принимает бесстрастное выражение.

Я все чаще замечаю в Аскаре черты его отца: так же поджимает губы и хмурит брови, так же молчит, обдумывая новую информацию, пристально наблюдает за всем вокруг, подмечает каждую мелочь.

– Нет. Со скандалами уж как-нибудь без меня. А я в сторонке постою, – открыто над ним насмехаюсь. А внутри… внутри что-то оживает и отзывается на огонь в мужских глазах. Трепет прокатывается до живота. – Пока губа будет распухать.

«А дома зацелую до умопомрачения, каждую ранку твою исцелю своей любовью».

– Бессердечная ты. Нет у тебя сердца, – делает два шага назад, скрещивая руки.

– Конечно нет, – в выдуманном возмущении оборачиваюсь, – ты ведь его себе забрал…

Осекаюсь на мгновение, потому что несдерживаемый пожар во взгляде супруга уже пожирает нас обоих. Аскар оказывается около меня и тут же усаживает на деревянный подоконник, прижимает к себе так близко, насколько это возможно. Да-да, мы это все уже проходили, именно поэтому в спальне у нас рулонные шторы, которые сейчас опущены и надёжно скрывают нас от посторонних глаз.

– Родной… – голос уже дрожит от эмоций, но разум все ещё напоминает о себе. – Аскар, нас ждут…

– Ничего, успеем. Пять минут роли не сыграют.

Я уже плавлюсь в его руках, а горячие губы на шее шепчут нежные слова тихо-тихо, почти неразличимо.

Внезапно я замираю, а по спине прокатывается холодный озноб, потому что раздается звук глухого удара и ручка двери опускается с характерным щелчком.

Аскар мгновенно стаскивает меня с подоконника, одергивая подол. Одновременно с тем, как комната наполняется звенящим от нетерпения голосом сына:

– Пап, пап, мы ещё успеем, давайте быстрее!

Сыночек влетает к нам в комнату с такой искренней надеждой на лице, что я немного теряюсь: чего он ждёт?

В лицо Аскару лучше не смотреть. За Марата он любого порвёт своими же руками, но сейчас наш папка крайне недоволен.

И вопрос не в том, что мы оба забыли запереться.

– Марат. Я тебе, кажется, не один раз говорил, что вламываться к кому-то в комнату некрасиво.

– Пап, извини, я забыл. А вы скоро?!

– Марат, – под тяжёлым взглядом отца сыночек стушевался, детские плечики поникли, – если это будет продолжаться и дальше, твоя комната останется без двери. И к тебе сможет зайти любой, кому вздумается. И все твои игрушки станут общими.