Рассказали они друг другу о том, кто как раньше жил, о своих прошлых печалях.

Иной бы удивился, слушая жалобы братьев. Не понял бы, чего же все-таки хотели они, если от богатства да славы отворачивались.

Но братья хорошо понимали друг друга. Обоим независимость была дороже богатства и славы.

И почувствовал Константин уже в первый тот день, что ближе, роднее, чем старший брат, нет у него человека.

А Мефодий то же самое подумал о младшем брате.

Выходил рано утром Константин из хижины, а кругом прохладные рощи, да в небе сияющая вершина Олимпа. На узкой, отвоеванной от рощи полосе огород. Сверкают листья брильянтовыми каплями росы, горный ручей перекатывает камни. Иногда дикий зверь выскочит из чащи, замрет, уставится в удивлении на человека, поймет, что опасности нет, и тихо отойдет назад за дерево.

Вслед за Константином появлялся и старший брат Мефодий.

И начинался у них задушевный разговор о жизни, о книгах.

Книги, какие надо, пересылал им Фотий. Фотий по-прежнему жил в столице, по-прежнему были у него молодые ученики, по-прежнему сочинял он свои ученые труды.

А потом случилось с ним нечто невообразимое.

Молодой император Михаил и Варда рассорились с патриархом Игнатием.

Игнатий был человек серьезный и строгий, ему не нравилось, что по городу всякий день, а то и ночью шатается пьяная компания императорских собутыльников.

Во время торжественной службы патриарх при всем народе отказал Варде в святом причастии. Этого оскорбления дядя царя снести не мог.

Варда решил убрать Игнатия с церковного престола, а поставить патриархом своего человека.

И показался ему самым подходящим на место главы всей византийской церкви Фотий.

«Науками занят да книгами, не будет лезть с поучениями и запретами», — думал Варда.

Так постепенно исполнялась тайная его мечта. Был он прежде лишь братом императрицы. А теперь один управлял страной. Михаил лишь назывался царем — важней государственных дел были ему зрелища и конюшни.

Фотий удивился, когда Варда предложил стать ему патриархом.

— Как же это — из мирян да вдруг в патриархи?

Был Фотий для церкви человеком из суетной жизни, лицом вовсе не духовным. Не знал он, ни как службу вести, ни какие когда молитвы читать.

С другой стороны, отказаться было невозможно. Откажешься быть другом — назовут врагом. Сразу попадешь в немилость. Попадешь в немилость — угодишь в ссылку. И разгонят круг его учеников, и не будет в столице ни школы глубоких знаний, ни тех книг, которые всю жизнь собирал он.

И о стране своей Фотий тоже думал. В стране жили десятки разных народов. Все они ждали добрых дел и умных решений от молодого царя.

Страну окружали воинственные племена. На границах ежедневно велись бои. Действительно, он, Фотий, был сейчас единственным человеком, который осторожными советами мог оградить Византию от бед, сохранить ее величие.

Фотий согласился.

Утром его постригли в монахи, на следующий день он был поставлен чтецом, на третий стал иподьяконом, затем дьяконом, потом священником. На шестой день он был рукоположен в епископы и получил патриарший жезл.

А как выбрали его патриархом, сразу понадобился ему Константин.