Почти через неделю после того, как Рамон вышел из больницы, он проснулся до рассвета, истерзанный снами, которых не помнил. Он выскользнул из кровати, накинул халат и как мог тихо достал из тайника за кухонным шкафом бутылку лучшего Елениного виски. Ему понадобились три стопки и почти час, чтобы набраться храбрости и, включив компьютер, открыть городской справочник и поискать ее. Она нашлась почти сразу же. Лианна Дельгадо. Она все еще работала кухаркой, только в другом месте. Судя по адресу, она жила у реки. Возможно, он сотни раз проходил мимо ее дома, шатаясь из бара в бар. Интересно, видела ли она его хоть раз, а если видела, что подумала?

Елена пробормотала что-то и поерзала во сне. Рамон выключил комп, но мысль, укоренившись у него в голове, пока он странствовал по глуши, снова пошла в рост.

Он ведь хотел стать кем-то новым, был готов стать кем-то новым. Начать все с чистого листа. Так почему не сейчас? Все, что он делал, от чего страдал, могло уйти в прошлое вместе с его старым именем, лицом, личностью — как было бы, останься его двойник в живых. И требовало это всего-то самого необходимого: уйти от Елены, найти себе новое место, новый фургон для работы, новый способ быть собой. Тем, кем он был всегда, только лучше. А потом, когда он очистится от подозрений и утвердит свое положение, когда он накопит хоть сколько-нибудь на своем банковском счете, когда ему не придется проситься в дом к женщине только затем, чтобы не ночевать в pinche парке, у него есть адрес Лианны. Он мог бы позвонить ей или — если хватит смелости — просто зайти к ней домой, как школьник, поющий под окном у возлюбленной. В конце концов он Рамон Эспехо. Он крутой сукин сын. Худшее, что могло бы случиться — это если она выгонит его и разобьет ему сердце. Ну и что? У него хватит сил склеить себе новое, покрепче этого.

В соседней комнате зевнула и потянулась Елена. Рамон отхлебнул еще глоток виски и бесшумно поставил бутылку на место, не забыв вымыть стакан и почистить зубы от запаха. Если бы Елена обнаружила, что он покушается на ее святое в одиночку, скандал вышел бы — подумать страшно.

— Привет, детка, — сказал он, когда она выбралась на кухню, всклокоченная и с несколько более обычного выдвинутым вперед подбородком.

— Можешь приготовить мне немного гребаного кофе? — отозвалась она. — Я чувствую себя говно говном.

— Посидела бы дома, — посоветовал он. — Возьми отгул.

— Сегодня воскресенье, жопа.

— Сядь, — сказал Рамон, махнув рукой в направлении дешевого пластиково-хитинового стула у кухонного стола. — Я тебе чего-нибудь приготовлю, а?

Это все-таки вызвало у нее слабую улыбку, и ее хмурое лицо немного просветлело. Рамон изучил содержимое кухонных шкафов, уделяя особое внимание датам изготовления и срокам хранения банок. Чтение требовало от него некоторых усилий. Должно быть, он все-таки немного перебрал виски. Ничего, все, что от него требуется, — это казаться трезвым до тех пор, пока часть алкоголя не выветрится естественным путем.

Он выбрал банку темной фасоли, пару лепешек, несколько яиц из дверцы холодильника и кусок сыра. Еще бы маленький зеленый перчик — и выйдет