– А это зачем? – удивился я.

– Так делают обезьяны, это мерзкое подобие человека, – объяснил Эль Гракх. – В наших краях это очень серьезное оскорбление. За такое убивают.

– И тогда купцы, которые все уже поняли, попросили у эмира голову твоего дяди? – предположил я.

– Именно, – подтвердил пантариец. – Еще они разорили его дом, выгнали жену с детьми на улицу, но другие семейства нашей фамилии не тронули, не посмели. Через неделю дядю казнили, и эмир лично командовал этой казнью. Так что мне про честность королей, принцев, эмиров и султанов ты можешь не рассказывать.

– А с семьей дяди что стало? – поинтересовался я.

– Как – что? – даже удивился Эль Гракх. – Они живут в нашем доме, его дочери теперь дочери моего отца, а жена дяди стала его младшей женой. У нас так принято.

– Хороший обычай, – признал я. – В наших краях не так. Здесь каждый сам за себя, о других мало кто думает.

– У нас тоже особо о посторонних не пекутся, – разочаровал меня пантариец. – Ты просто меня недопонял. Они не чужие, они родные.

– Так у нас и о своих особо не беспокоятся, – пояснил я. – Родные, не родные… Главное, чтобы самому было тепло и сытно.

– Ты не такой, – положил мне руку на плечо Эль Гракх. – И Монброн не такой. И Луиза. И Аманда. И Мартин. Мы все – не такие. Мы – семья. Я это давно понял, и ты тоже. Я еду к принцу не потому, что это велел сделать Ворон, а потому, что ты – моя семья. Даже если бы он не отдал такой приказ, я бы все равно это сделал. И все на этом. Мы мужчины, нам не пристало долго и красиво говорить. Наша сила – в делах. Короче – буди Геллу, а мне пора, скоро совсем рассветет.

Я встал с крыльца, сделал очень серьезно лицо и торжественно произнес:

– И то. Пойду будить.

Мы рассмеялись, а после я проводил его в путь, напоследок сказав:

– Осторожней на дороге через лес, там такие колдобины! Лошади ногу сломить проще простого.

– Хорошо, – ответил Эль Гракх и канул в утренний туман, густой и непроглядный.

А я пошел будить Геллу.

Самое забавное, что она совершенно не удивилась, увидев меня. Открыла глаза, как только я тряхнул ее за плечо, и совершенно нормальным голосом, ни разу ни сонным, сказала:

– Доброе утро, Эраст. Уже пора вставать?

Вот интересно, что у нее в голове происходит? Ни «Откуда ты здесь», ни «Ух ты, фон Рут», ни даже «Что-то случилось?». Как будто так и положено – с вечера меня не было, утром я есть.

– Эраст? – Рози, спавшая на полу рядом с Эбердин, приподняла голову и сонно хлопнула глазами. – Ты? Или это сон?

– Само собой, сон, – заверил ее я, зажимая рот Гелле. – Что же еще?

Еще раз рассказывать свою историю я сейчас не хотел. Надо и в самом деле хотя бы пару часов вздремнуть. А если Рози проснется, то я, наоборот, уже не смогу уснуть.

– Ты стал мне слишком часто сниться, – пожаловалась она мне. – Это неправильно.

После этого она опустила голову на подушку, набитую сеном, и снова засопела носом.

– Она в тебя влюбилась! – очень тожественно, как будто выдавая великую тайну, шепотом сообщила мне Гелла. – Правда, здорово?

– Не то слово, – со значением произнеся я. – Надо же. В жизни бы не подумал. Пойду наверх, поразмыслю над этим.