– А вот и я, – сказала она, смеясь.

– Честно говоря, – отозвался он, – меня это не удивляет.

– Покажи-ка мне раков и бабочек, – попросила она.

Они дошли до озера и сели на песок, обдуваемые теплым ветром. Когда настало время подкрепиться бутербродами с ветчиной и соленьями, а также апельсиновым ситро, Боб чинно уселся немного позади.

– Эх, прямо не верится, – вырвалось у него. – Самое счастливое время в моей жизни.

– Кто бы мог подумать, что я отправлюсь на такой пикник, – сказала она.

– Да еще с каким-то сопляком, – добавил он.

– Мне здесь хорошо, – призналась она.

– Приятно слышать.

До вечера они почти не разговаривали.

– Неправильно это, – сказал он позднее. – А почему – не могу понять. Мы же просто гуляем, ловим этих дурацких бабочек и раков, едим бутерброды. Но мать с отцом точно меня прибьют, если узнают, да и в школе по башке дадут. А вас, наверное, учителя засмеют, да?

– К сожалению, это так.

– Тогда завязывать надо с этими бабочками.

– Я вообще не понимаю, как здесь оказалась, – пробормотала она.

На этом и закончился тот день.

Вот и все, что вместила в себя история Энн Тейлор и Боба Маркхэма. Две-три бабочки-данаиды, книга Диккенса, десяток раков, четыре бутерброда и две бутылки апельсинового ситро. В понедельник Боб долго стоял за углом, но так и не дождался, чтобы мисс Тейлор появилась в дверях и направилась в школу. Лишь примчавшись к первому звонку, он сообразил, что она вышла раньше обычного и намного его опередила. После занятий она снова исчезла: на последнем уроке ее подменяла другая учительница. Пройдясь мимо пансиона, где жила мисс Тейлор, он так ее и не увидел, а позвонить в дверь не решился.

Во вторник после уроков они снова оказались в безмолвной классной комнате: он размеренно тер доску губкой, как будто время остановилось и спешить больше некуда, а она проверяла тетради, и ей тоже казалось, что можно до скончания века сидеть за столом, утопая в непостижимом покое и счастье, – и тут вдруг пробили часы на здании суда. Часовая башня находилась в квартале от школы, но от бронзового гула курантов содрогалось все тело, точно старея с каждым ударом. Этот бой пробирал до костей, напоминая о сокрушительной силе времени; с пятым ударом она подняла голову и долго смотрела в окно на городские часы. Потом отложила ручку.

– Боб! – окликнула мисс Тейлор.

Вздрогнув, он обернулся. За все это время они не перемолвились ни словом.

– Подойди, пожалуйста, – попросила она.

Он медленно положил губку.

– Иду, – ответил он.

– Присядь, Боб.

– Да, мэм.

Несколько мгновений она пристально смотрела на него, и наконец он отвел глаза.

– Ответь мне, Боб, ты понимаешь, о чем я собираюсь поговорить? Догадываешься?

– Да.

– Тогда сам скажи.

– О нас, – произнес он, помолчав.

– Сколько тебе лет, Боб?

– Пятнадцать будет.

– На самом деле тебе четырнадцать.

Он неловко поерзал.

– Да, мэм.

– А знаешь ли ты, сколько мне?

– Да, мэм. Слышал. Двадцать четыре.

– Двадцать четыре.

– Через десять лет мне тоже будет двадцать четыре, – сказал он.

– Но к сожалению, сейчас тебе еще нет двадцати четырех.

– А иногда кажется, что есть.