собак. Животные были в растерянности, казалось, что они

тоже плакали и звали людей.

Когда колонна прибыла в Феодосию, Мария сразу же побежала к руководящему отправкой людей офицеру НКВД. Она пыталась убедить его, что произошло недоразумение:

– Понимаете, мой муж на фронте. Со мной осталась его сестрёнка и мама. Что я ему скажу, когда он вернётся? Что не уберегла их? Они не предатели.

– Гражданочка, не мешайте! – прервал Марию офицер. – Было приказано выселить всех крымских татар, как народ-предатель, а разбираться с каждым – приказа не было.

Погода хмурилась, как будто солнце не желало смотреть на то, что творится на земле, и закрылось облаками. Гнетущая атмосфера неизвестности, шока и растерянности нависла над изгнанным народом. Никто до конца не понимал, что происходит. Пока мужчины воюют на фронте, их беззащитных жён, детей, матерей и отцов лишают родины, крова, свободы, растаптывают и унижают их человеческое и национальное достоинство, не разбирая, кто прав, кто виноват, без суда и следствия, без права на защиту и предъявления доказательств вины.

Переселенцев согнали с машин на пустырь, где они ещё долго ждали своей участи, окружённые солдатами с автоматами и собаками. Подошёл товарный состав, и их стали распределять по вагонам. Начался хаос. Разделялись семьи. Поднялся невыносимый шум: окрики солдат конвойной охраны, загонявших людей в вагоны, лай собак, рыдания и крики беспомощных взрослых и надрывный плач детей. Матери пытались спрыгнуть с вагона, чтобы найти своих потерявшихся детей, но их грубо заталкивали обратно. Были те, кто пытался бежать. Тогда вслед пускали собаку или стреляли в беглеца.

Мерьем и девочки попали в разные вагоны. Около Айше бегала Мария и просила соседей из Судака, попавших вместе с ней в один вагон, присмотреть за девочкой. Марию отогнали солдаты, пригрозив отправить с ними и её.

Айше плакала, звала тез-ану. Она громко кричала и впервые звала её мамой:

– Ана (мама)! Ана!!!

Мерьем тоже звала дочерей. Но их крики тонули среди криков других людей. Эта душераздирающая картина осталась в памяти у Айше на всю жизнь. Тогда, в тот роковой день, все понимали, что теряют друг друга навсегда, и от этого их зов был отчаянным и ужасным. Стоял невыносимый гул людского горя. Рыдали и плакали все: и взрослые, и дети. Вагоны товарного состава не были предназначены для перевозки пассажиров. Его набили несчастными изгнанниками так, что даже на полу места было мало, чтобы хотя бы сидеть, вытянув ноги. Старики оседали, теряя сознание. Оставшись совсем одна, Айше вдруг поняла, что один мешочек с продуктами у неё, а другой у Шевкие. Вещи и документы остались у Мерьем. Она была уверена, что Шевкие вместе с мамой.

Конвоиры закрыли вагон на железный засов, стало темно и душно. Только в одном маленьком, зарешечённом окошке под самой крышей виднелся кусочек неба. Все прильнули к щелям, а те, кто оказался подальше от стен, стали задыхаться. Они тянули носы к потолку, откуда через зазоры между досок на них попадал дневной свет. Одна пожилая пара стала терять сознание. Женщины махали им в лицо и просили хоть немного расступиться. Сквозь гущу тел к этой паре протиснулся пожилой мужчина.