Как ни странно это прозвучит, но внезапное решение данной проблемы пришло из… космоса.

Известно, что много лет ученые собирают пробы космической пыли, частицы комет, газообразные взвеси из атмосфер планет Солнечной системы, лунные реголиты и прочие образцы вещества, какие только можно добыть вне земной атмосферы.

Колвина заинтересовали образцы веществ, полученных из кометных газовых шлейфов. Он собирался поставить ряд опытов над ними, потому что знал — некоторые вирусы космического происхождения, по сути, не являются живыми организмами, они представляют собой нечто среднее между живым и неживым — их молекулы сложнее любого неорганического вещества, но они «недоразвиты» до уровня самой примитивной органики.

Мучаясь над проблемой совместимости живого с неживым, Колвин вполне справедливо полагал, что исследования в данной области помогут ему в решении вопроса.

Он не ошибся, хотя результат оказался совершенно неожиданным и совсем не в том виде, как представлял себе Антон Петрович. Собственно, начиная исследования, он и надеяться не мог на то, что получилось в конечном итоге.

Подвергая образцы различным воздействиям, как излучения, так и иных мутагенных факторов, он внезапно натолкнулся на некую разновидность уже известного вируса, молекулы которого обнаружили способность к химической мимикрии — молекулярная структура вируса «приспосабливалась» к тому веществу, с которым в данный момент находилась в непосредственном контакте, слипалась с ним, проявляя тем самым чудо маскировки, — качества, столь необходимые для выживания в среде другого организма, причем вирус обнаружил такое неоценимое для Колвина свойство, как способность маскироваться не под одно, а сразу под несколько веществ.

Долгие кропотливые опыты доказали, что вирус безопасен для человека — он начинал размножаться только в условиях очень высокого давления, из чего Колвин сделал справедливый вывод, что тот родом с планеты–гиганта — возможно, с Юпитера, где давление измеряется сотнями атмосфер…

После нескольких лет непрекращающихся опытов он наконец сумел получить тот вид вируса, который химически связывался со всем, к чему прикасался. Покрыв таким составом искусственную кость, Колвин убедился, что живая ткань, единожды прижатая к такой обработанной его веществом поверхности, намертво склеивается, «срастается» с ней и уже не подвержена никаким процессам отторжения…

…Он встал, прошел по узкому пространству своей комнаты.

Ощущение, что она станет его последним пристанищем в этой жизни, не покидало Антона Петровича.

Он влип. Единоличное обладание государственной тайной, способной изменить ход истории, никогда не прощалось отдельному человеку. Это он усвоил твердо.

Государственная тайна… Колвин вдруг усмехнулся, зло, саркастически. Три с лишним года назад, когда он спускался в эти бункеры, чтобы смахнуть пыль с бесценной аппаратуры, его знание не было нужно никому. Не было ни ажиотажа вокруг искусственных организмов, ни самой проблемы… Теперь же, когда американцы создали и продемонстрировали всему миру своего первого искусственного бойца, у кого–то вдруг загорелось кресло под задницей. И тут же вспомнили про «Гаг–24», про него, про разработки.