Почувствовав на себе удивленные взгляды, Пилипчук тоже поднял голову.

— Так вы не знаете, что случилось? Я не шучу, я действительно был счастлив, что на губу попал, а не в цинковый ящик.

— Ты лучше расскажи, а то опять пойдешь к земляку и, если вернешься на шестые сутки, мы домой поедем не раньше декабря, — попросил Ерофеев, понимая, что без земляка из автобата им самим ничего не придумать.

— Раз публика требует, — Пилипчук поднял бушлат повыше и, облокотившись спиной к вековой сосне, продолжил, — помните, зачем я тогда к земляку ходил?

— Помним, давай дальше.

— Прихожу я к нему вечером, после ужина, часам к восьми. У него в шестом ангаре карбюраторная мастерская. Ангар был почти пустой. Стоял только старый танк, киношники на ремонт притащили и 412-й «москвич» ихнего чокнутого замполита, без колес и тормозных дисков, на четырех винтовых опорах. А земляк мой, еще будучи «черпаком», маленького крысенка поймал и приручил, так, по приколу, чтоб веселее служба шла. Крысенок этот по прозвищу Кузя, днем жил в мастерской, крутился под ногами, глаз радовал, а на ночь земляк его в кабинах разных машин отбивал, ну чтоб крысенок травленого зерна не наелся, которое зам по тылу во всех ангарах рассыпал.

В тот вечер, когда я пришёл к нему, все батальонные машины ушли на учебный марш, вот и «отбил» он крысенка в замполитовском москвиче. А меня, для разговора в танк пригласил, ну чтоб нам никто не мешал. У него там, в танковом огнетушителе самогон хранился. Ну и я, как говорят в Одессе, не пустыми руками — закуску принес. Земляк человек обстоятельный, торопиться не любит, потому и расположились мы не спеша, с комфортом. Хоть места в танке немного, но сало, лучок и огурчик я нарезал и красивенько так разложил. Когда наливали по третьей, и беседа вплотную принимала нужный мне оборот, вдруг, услышали сильный шум. Тихонько открыли водительский смотровой люк, наблюдаем. В ангар, пиная ногой все, что попадется, зашел автобатовский замполит. Злой, аж синий.

Замполит был в полевой форме с кобурой на боку. Как потом выяснилось, он с женой в дым разругался, и идти ему после суточного наряда некуда. Не найдя никого, на ком можно сорвать злость, ибо весь батальон на марше, он, наконец, подошел к своему «москвичу», хлопнул дверцей и стал укладываться спать. В дежурном освещении было хорошо видно, как доверчивый Кузя вылез на торпеду «москвича» и стал ждать, когда пришелец захочет с ним поиграть. Что было дальше — страшно вспомнить! Первый выстрел — мимо Кузи, но лобового стекла как не было. Второй — пуля ушла куда-то в двигатель. Кузя, спасая жизнь, стал рикошетом метаться по всему салону. Вскоре, крысенок опрокинул на себя банку с отработкой и, прыгая по сиденьям, заляпал маслом весь салон. Обезумев от наглости неуязвимой крысы и тех убытков, которые она уже нанесла, замполит перестал стрелять и схватил огромную монтировку, лежащую на заднем сидении. Он, во что бы то ни стало, хотел прибить непрошеного гостя. Наконец, Кузя, перепачкав абсолютно всё своими масляными лапами и хвостом, выпрыгнул через разбитое стекло и спрятался под днище «москвича».