Не могу, да и не хочу представлять, что она перенесла за эти несколько часов, проведенных с Адамом. В конце концов, она все-таки назвала место прибытия в Вайоминге и сообщила, что я там вместе с Хитчем Пэйли и Сью Чопра, а самое главное – что мы собираемся разрушить Хронолит.

Ее нельзя винить.

В результате еще за двое суток до того, как новости дошли до прессы, у Адама уже была достоверная информация о камне Куана и наших планах по его уничтожению.

Адам немедленно рванул на запад, но оставил двоих подручных, чтобы не дать Эшли возможности кого-нибудь предупредить. Он мог бы просто убить ее, но решил оставить про запас, может быть, как заложницу.

Но не это было самым ужасным.

Самое ужасное, что Кейтлин пришла к ней в гости вскоре после ухода Адама, еще не зная о том, что произошло с Дженис, и рассчитывая неторопливо пообедать с Эшли и, может быть, посмотреть вечером кино.

После Иерусалима и Портильо статистические данные о понижении уровня радиации были уточнены. Команде Сью удалось гораздо более точно определить время нового прибытия. Но нам не нужен был никакой обратный отсчет, чтобы чувствовать приближение часа «Х».

А вот какая была обстановка, когда минут за двадцать до активации ядра я выбрался из бункера глотнуть свежего воздуха.

К югу вдоль шоссе стрельба участилась, по всему периметру тут и там раздавались отдельные выстрелы. До сих пор полицейским удавалось сдерживать куанистов – после штурма здания парламента многие в Вайоминге были настроены против них, и не в последнюю очередь государственные служащие и полиция. Один солдат был ранен ополченцем из «Омеги», пытавшимся протаранить забор на вездеходе, и четырех куанистов неизвестной принадлежности застрелили во второй половине дня при попытке штурмовать северный блокпост. С тех пор все ограничивалось потрясанием рук и редкими арестами, хотя толпа постоянно росла.

Сью позволила журналистам разместить записывающую аппаратуру позади бункера, и со своего места я мог видеть ряд грузовиков и штативов длиной с футбольное поле. Десятки репортеров, по большей части перенаправленных сюда из Шайенна, представляли все крупные новостные компании и множество авторитетных независимых каналов. Но как бы много ни было людей, они терялись на фоне необъятных бурых просторов. Вторая группа независимых журналистов расположилась на утесе над местом посадки, чуть ближе, чем хотелось бы Сью, но наш спец по медиасвязям назвал этих парней «очень целеустремленными и настойчивыми» – то есть упрямыми и тупыми. Я мог разглядеть их камеры, торчащие над краем скалы.

Многие наши механики и рабочие уже покинули площадку. Гражданские инженеры и научная группа либо набились в бункер, либо наблюдали из-за спин журналистов.

Тау-ядро было подвешено в своем стальном каркасе над бетонной площадкой, будто здоровенное черное яйцо. Рядом в облаке пыли промчался Хитч Пэйли, перегонявший последний фургон нашего конвоя по грунтовой подъездной дороге от шоссе, чтобы припарковать его рядом с бункером. Все машины были специально утеплены.

Стал ощущаться и тау-холод, воздух остывал в преддверии прибытия – и не только воздух, а все вокруг: и земля, и плоть, и кровь, и кости. Температура упала всего лишь на несколько градусов по Цельсию. Термальный удар только начинал подбираться, но уже ощущался в легком покалывании кожи. Я достал телефон и еще раз попытался дозвониться Эшли. Вызов не проходил, как и все звонки уже почти неделю. Иногда поступало сообщение об ошибке связи, иногда (как сейчас) был только пустой экран и шорох помех. Я убрал трубку.