Он отложил в сторону первый лист и взял в руки второй. Здесь были указаны сотрудники прокуратуры. И вновь ни одной знакомой фамилии. К тому же напротив большинства фамилий, как и на первом листе, значилась пометка «нынешнее местонахождение и род деятельности – неизвестны». За редкими исключениями.

– Я не трещу, а учу подрастающее поколение уму-разуму, – не согласился Станислав. – И коммуникабельности. Ты так и думаешь в старлеях ходить, Рома? На капитанские погоны не претендуешь?

– А чего нужно делать? – заинтересовался Алябьев.

Крячко неторопливо поднялся из-за стола, прошел к тумбочке рядом с входной дверью и включил электрический чайник. Пиджак и кобура Станислава остались висеть на стуле. Он вынул из шкафа белую фарфоровую кружку и протер ее изнутри двумя пальцами.

– Дни рождения отмечать вовремя. А отмечать – значит проставляться, старлей. Щедро и от души.

– Так вы же вроде сказали, что не раздаете звездочки, товарищ полковник, – рассмеялся Алябьев. – Какой мне смысл вам проставляться?

– А я и не о себе. – Крячко опустил в кружку пакетик с жасминовым чаем. – Я о коллективе в целом, Рома. Накрыл «поляну», созвал сотрудников. Меня, Гурова вон… Глядишь, и генерал Орлов заглянет на «огонек». А где Орлов – там и звездочки. Соображать надо, старлей, грамотно выстраивать логическую цепочку. А то так и будешь, как Лев Иванович, бестолково в бумажках рыться. Смотри, какое у него лицо умное. Но, думаешь, он найдет что-то? Ничего он не найдет. Пальцем в небо тычет. Я уже говорил об этом. Надо не ментов бывших шерстить, а криминалитет. А это уже работа с информаторами. Это тоже коммуникабельность, старлей.

– И информаторам надо проставляться?

– Иногда надо.

Чайник вскипел, и Станислав наполнил водой кружку. Гуров перешел к изучению следующего листа. В нем значились бывшие сотрудники ОБЭП. Список был значительно меньше двух предыдущих, всего шесть человек. Далее еще семь фамилий располагались под категорией «РУБОП». За ними три из недавно расформированного ведомства по борьбе с наркотиками, пять – из следственного комитета, и на последнем листе – десять фамилий отставных сотрудников ППС. Лев отодвинул от себя стопку. Алябьев заметил это и тут же развернулся на стуле лицом к сыщику. Но тот молчал. Молчал достаточно долго, пытаясь найти решение. Крячко с чашкой чая вернулся на свое рабочее место.

– Не лопни, Лева, – бросил он. – Говорят, что активная, но непродуктивная мозговая деятельность способствует быстро развивающемуся геморрою.

Напарник проигнорировал его реплику и обратился к старшему лейтенанту:

– Придется отработать каждого, Рома. Я понимаю, что это очень непростое и кропотливое занятие, но иного выбора у нас нет. Необходимо установить и местонахождение, и род деятельности, поднять личные дела с фотографиями. У нас есть свидетель. Кривошеева. По фото она сможет опознать нужного человека.

– А помочь составить фоторобот? – подал голос Крячко, шумно прихлебывая чай из кружки. – Нереально?

– Она сказала, что не сможет, – покачал головой Лев. – Что по второму человеку, старлей?