– Стас, что это? Это же…

– Да. Это твои серьги.

– Вы нашли их?

– Нашли. Но пока только серьги. Это ничего не доказывает… – Крячко постарался придать голосу как можно больше уверенности. – Вернее, наоборот. Это доказывает то, что твой дедушка должен быть еще жив. Я не могу посвятить тебя во все детали расследования. Не имею права… Но надежда есть. И она велика.

– Ты меня не обманываешь?

– Нет. Я не стал бы лгать тебе.

Но он лгал. И никогда еще на душе у Крячко не было так мерзко.

Рыжеволосая официантка с короткой стрижкой «под мальчика» и с пирсингом из двух колец в левой ноздре аккуратно положила на край стола меню в коричневом кожаном переплете и уже собиралась оставить клиента одного, чтобы дать ему время для выбора, но полковник остановил ее:

– Минуточку…

Девушка извлекла блокнот из просторного кармана фартука на животе и дежурно улыбнулась.

– Готовы сделать заказ?

– Возможно, чуть позже. Для начала мне бы хотелось поговорить с вами. Вы ведь Антонина Кривошеева?

– Да, это я, – немного удивленно ответила официантка.

– Присядьте.

– Я не могу. – Она вновь улыбнулась, но на этот раз немного виновато. – Нам не разрешают сидеть с клиентами. Это против правил.

– Думаю, для меня можно сделать исключение. – Гуров положил удостоверение на стол. – Тем более что ваш босс в курсе моего визита. И в курсе того, что я хотел пообщаться именно с вами.

Антонина двумя пальцами подхватила со стола документ, раскрыла его, ознакомилась с содержимым, сверила фото с оригиналом и, выдвинув стул, заняла место напротив сыщика.

– Это связано со смертью Вероники? Да? – спросила она.

– А вам уже об этом известно? О ее смерти? – Гуров убрал удостоверение в карман.

– Да. Иван Сергеевич рассказал мне. И предупредил о вашем приходе, полковник Гуров.

– Можете обращаться ко мне просто по имени и отчеству, – предложил сыщик. – Лев Иванович.

– Хорошо, – кивнула Антонина. – Я только не понимаю, о чем вы хотели со мной поговорить. Смерть Вероники для меня – полная неожиданность. Впрочем, как и для всех остальных, я думаю… Иван Сергеевич сказал, что ее убили. Это правда?

– Правда.

– Кошмар какой! – Девушка вздрогнула всем телом. – У меня даже мороз по коже. Как представлю – так просто… Даже слов подходящих подобрать не могу. Я знаю, что надо пойти на похороны, но… Признаюсь честно, мне страшно.

– Чего вы боитесь?

– Ну… – Антонина растерялась, но уже через пару секунд поняла, что вопрос Гурова имеет совсем другой подтекст. – Нет-нет! Вы меня неправильно поняли, полковник… Лев Иванович. Мой страх никак не связан с убийством Вероники. Напрямую не связан, я хочу сказать… Это… Это чисто эмоциональное. Еще вчера мы разговаривали, смеялись, а вот уже сегодня… ее нет. И все, что я смогу увидеть, – это ее бездыханное тело в подбитом красной тканью гробу. Тело, в котором уже нет души. В котором уже нет Вероники… Понимаете меня?

– Понимаю, – ответил Гуров. – А у вас нет никаких предположений относительно того, кто мог убить вашу подругу?

– Абсолютно никаких. Это дикость какая-то, – решительно заявила Антонина. – Кому она могла помешать?