Убедившись, что физическая 'накачка' приносит свои плоды, я приступил ещё и к психологическому прессингу принца. Моя и без того грубая прямолинейная манера общения с ним стала ещё жёстче, порой вплоть до оскорбления. Антон Ульрих пока проглатывал обиды, держался, а я с нетерпением ждал, когда же в нём проснутся злость и агрессия. Без приобретения этих ценных качеств, труды могут пропасть впустую. Я не боялся открыть ящик Пандоры и превратить юношу в чудовище. Нет, принц в любом случае останется славным молодым человеком, вежливым и добродушным, но теперь он никому не позволит унизить себя. Чего я и добивался. И вот однажды это произошло.

После одной из циничных подначек, Антон Ульрих взорвался. Тихоня преобразился. Он выхватил шпагу из ножен и велел мне защищаться:

– Я вызываю вас на дуэль, хоть вы и не заслуживаете такой чести, – с достоинством произнёс принц. – Обнажите вашу шпагу, барон.

Я никогда раньше не видел Антона Ульриха в гневе. На моей памяти это была его первая вспышка ярости, а именно этого я и добивался.

Я встал на одно колено, поднял ножны с моей шпагой над головой и с поклоном вручил их принцу:

– Ваше высочество, вы усвоили мои уроки, и повели себя должным образом. С этого дня моя жизнь целиком и полностью находится в ваших руках.

Принца мой неожиданный поступок удивил, он быстро остыл и велел мне подняться.

– Я принимаю от вас столь дорогой подарок, фон Гофен, – сказал он.

На румяном небе выступают мириады звёзд. Садится солнце, озаряя красными лучами округу. Сквозь прогретую за день почву пробиваются ростки бурьяна и колючек. Неподалёку плещутся и накатывают на берег волны одного из притоков Дона.

Вокруг только степь, продуваемая всеми ветрами, и нет ей ни конца, ни края. Мне, городскому уроженцу, в степных просторах тоскливо и неуютно, зато на гвардейцев, набранных из украинской ланд-милиции, любо-дорого посмотреть. Почти что родина…

Я сидел возле костра и ворошил угли. Дымок белесой струйкой подымался к безоблачному небу.

В штабном шатре похрапывал Густав Бирон. Дремали двое часовых, опираясь на поставленные прикладом к земле фузеи. А мне не спалось. Эта ночь была ночью размышлений.

До Азова осталась пара переходов, и там собственно всё только и начнётся. Новоприобретённый город-крепость всего лишь отправная точка для следующих, смею надеяться, великих дел. А иначе нельзя, иначе все труды будут впустую. Я взялся за такой гуж, что не каждому под силу. Отступать поздно. Или история меняется, или… даже загадывать не хочу.

Невольно начинаешь задумываться, что ждёт нас впереди: хорошее или плохое? А может и то, и другое сразу. Нет худа без добра, но и добра без худа, как подсказывает опыт, тоже не бывает. Вопрос в пропорциях.

Жаль, не в наших силах устремить взгляд за горизонт времени и прочитать отведённую нам главу в книге судеб. Впрочем, наверное, оно и к лучшему. Меньше знаешь, крепче спишь.

В одном я был уверен на все сто. Нас ждёт война. Война настоящая, не похожая на стратегическую игрушку или примитивную стрелялку-бродилку.

Война, где пули летят и жалят будто осы, а укус заканчивается раной или смертью. Война, где ядра разрывают тела в клочки, а осколки гранат впиваются, причиняя неимоверную боль.