Император Иоанн, чей престол я тут спасаю, должен появиться на свет и точка! И никакой граф Линар не помешает, а если сдуру попробует, пусть пеняет на себя. Мы из него быстро это дурь выбьем. Если за Антона основательно взяться, сделаю из него человека.
Глава 24
После каждого двухдневного перехода батальон вставал на заслуженный отдых. Долго поддерживать быстрый темп не было возможности: уставали и люди, и кони. Мы не хотели привести к Азову измочаленных гвардейцев. Татары осмелели, никто не мог гарантировать, что батальону не придется сходу идти в бой. Усталые солдаты на выбившихся из сил лошадях много не навоюют. В штабе это прекрасно понимали.
Разбивался палаточный лагерь, выставлялись караулы. Капралы, пользуясь каждой минутой передышки, учили солдат.
По моей просьбе миниховская 'Экзерциция пеша' была напечатана большим тиражом и разослана в войска. Это позволило избежать разночтений. Ещё недавно в полках гуляли рукописные версии, среди которых не было ни одной одинаковой. Понятно, что об единообразии обучения тогда приходилось только мечтать. Теперь эта проблема решена. Петербургские типографии ещё никогда не сталкивались со столь масштабным заказом, но всё же смогли выполнить его в положенный срок. Каждый обер-офицер получил в пользование тоненькую книжицу устава. Только за это я мог с чистой совестью гладить себя по пузу.
На время отдыха офицеры селились в ближайшей деревне, в лагере оставались только дежурные. Ранним утром все собирались в штабной палатке, где Бирон или замещавший его премьер-майор Гампф 'нарезали' задачи.
В один из таких дней я решил выполнить обещание и заглянуть на огонёк к принцу.
Солнце клонилось к закату, все поручения выполнены. Набегался сегодня всласть, подмётки горели и грозили отвалиться. Никогда бы не подумал, что должность адъютанта таит в себе столько хлопот. По сути, я был ушами и глазами командира батальона: адъютанту полагалось находиться одновременно в двух-трёх разных местах, обо всём знать, ничего не забывать. Но, вроде пока справляюсь и справляюсь неплохо. Неугомонный Бирон даже устал придумывать новые задания. Грех не воспользоваться благоприятным случаем и не отпроситься на часик-другой.
Узнав, что я хочу нанести визит вежливости принцу, Густав Бирон задумался. Пока он складывал в уме два и два, пришлось стоять перед ним навытяжку, с зажатой под левой мышкой офицерской каской. Всё строго по уставу. Пусть отношения у нас были лучше некуда, я хорошо понимал, что есть грань, переступать через которую не стоит. Подполковник ценил во мне это качество.
Поначалу были опасения, что он не одобрит сближения с Антоном Ульрихом. Вполне естественно, сам бы, окажись на его месте, не обрадовался: какому начальству нравится, когда подчинённые посматривают в другую сторону? Но мне повезло. Обстоятельства и на этот раз сложились – лучше не придумаешь. Сразу вспомнились слова Кирилла Романовича о моём зашкаливающем потенциале самореализации. Термин для русского уха жутко корявый, в переводе на нормальный язык означает, что если я начну биться головой в стену, то пробью в ней дырку. Фигурально выражаясь.