Эти требования фактически оставляли крестьян без средств к существованию, и положение дел становилось еще более гнетущим из-за того, что большинство баронов и даже gabelloti, которые управляли их имуществом, практически ничего не платили. Один армейский офицер, присланный с материка для поддержания порядка, вспоминал:

Невозможно без боли наблюдать некоторые сцены, свидетелем которых неминуемо становишься, живя здесь. Как-то в один из жарких июльских дней… мы с моими людьми совершали длительный переход. Остановились на отдых у фермы, где делили урожай зерновых. Я вошел в дом попросить воды. Там как раз закончили отмерять зерно, и крестьянину досталась лишь небольшая кучка. Остальное причиталось его хозяину. Крестьянин стоял, его руки и подбородок опирались на длинную рукоять заступа. Вначале он, как оглушенный, уставился на свою долю. Затем он посмотрел на жену и четверых или пятерых маленьких детей, думая о том, что после года напряженного труда все, что остается, чтобы прокормить семью, – это горстка зерен. Казалось, он окаменел. Лишь из глаз его безмолвно текли слезы.

Эти трудности чувствовались даже в хорошие времена. Впрочем, на Сицилии хорошие времена не длились подолгу, и с наступлением девятнадцатого века участь крестьян значительно ухудшилась. Отмена феодализма, которая произошла только в 1812 году, разрушила экономику внутренних районов. Это выразилось в распаде многих больших хозяйств, что, в свою очередь, привело к снижению их эффективности и ознаменовало собой начало эпохи капитализма в его самом сыром проявлении. Gabelloti, которые платили баронам фиксированную сумму за право возделывать их землю, имели все основания извлекать максимальный доход из собственности. Заработная плата – там, где ее вообще платили, – была урезана из-за изобилия рабочей силы: в результате демографического взрыва в начале девятнадцатого века население Сицилии увеличилось до двух миллионов. Это число намного превышало то количество человек, которое мог прокормить остров, а тяготы сицилийских крестьян лишь умножались из-за природных катаклизмов: наводнений, засух, оползней – и, в довершение всего, ужасного землетрясения, которое в 1908 году стерло с лица земли город Мессину и привело к гибели восьмидесяти тысяч человек. В западных районах острова царила такая нищета и нужда была столь ужасна, что в период с 1870 до 1910 года примерно треть его населения эмигрировала, вначале в города Северной Италии, а затем все больше – в Соединенные Штаты.

Одним из побочных эффектов этого беспрецедентного исхода мужчин, женщин и детей стало то, что после 1890 года практически каждая сицилийская семья имела друзей или родственников в больших американских портовых городах, особенно в Нью-Йорке и Новом Орлеане.

Для тех, кто остался на острове, нищета и отсутствие перспектив постепенно сделали преступления обычным явлением во второй половине девятнадцатого века. Будучи поставленными перед выбором: всю жизнь гнуть спину среди засушливых полей в борьбе за выживание или вести притягательную «плохую жизнь»,