Осень, почти вся зима и весна были для нас очень тяжелым временем. Пo-прежнему стоял вопрос о смене тренера, и когда я вернулась в Москву, мы с Сергеем обратились к руководителям федерации, рассчитывая на их помощь. Может быть, Татьяна Тарасова, сказал кто-то. Она тренировала знаменитую пару — Ирину Роднину и Александра Зайцева, которые завоевали три олимпийские медали и победили в шести чемпионатах мира, а потом была хореографом у знаменитой танцевальной пары Натальи Бестемьяновой и Андрея Букина.
Кстати, мой отец работал с Татьяной Тарасовой. Она была художественным руководителем русского балета на льду «Все звезды», выступавшего по всему миру, а отец занимался костюмами. Он начал уговаривать Сергея и меня войти в состав этой труппы и согласиться, чтобы нас тренировала Тарасова. Конечно же, мы не хотели расставаться с Мариной, поэтому, условившись встретиться с Тарасовой, Сергей позвонил Марине и попросил ее пойти с нами. Она отказалась, сказав, что работать с Тарасовой не станет. Они были совсем разными, обе занимались хореографией, но у каждой было собственное представление о том, каким должно быть фигурное катание. Значит, если мы хотели тренироваться с Тарасовой, нам следовало отказаться от Марины и Леоновича. В конце концов мы на это решились.
Именно тогда в Москву, к нам в гости, и приехал Пол Теофанус, который уговорил нас подписать контракт с МГМ. Само по себе это не означало, что мы становились профессионалами, в контракте не были проставлены никакие суммы. МГМ нам ничего не платила, и мы не дали своего согласия кататься в «Звездах на льду». Но в контракте говорилось, что эта организация будет представлять наши интересы в течение последующих двух лет и получает право использовать наши имена для рекламы тех выступлений, в которых мы примем участие.
Мы с Сергеем приняли это решение самостоятельно, никому ничего не сказав. А вскоре, в 1991 году, начали работать с Татьяной над новой программой. Однако у Сергея по-прежнему очень болело плечо, и мы могли тренировать только спирали, дорожки и вращения. Никаких выбросов и поддержек. Мы перестали чувствовать, что прогрессируем как фигуристы. Особенно Сергей. Мы точно замерли на месте. Сергей сказал, что, если мы еще на два года останемся в любительском спорте, он вообще больше не захочет кататься. Мы просто сгорим, и все.
— Давай перейдем в профессионалы, пока нас не начало тошнить от одного только вида льда,— предложил он.
Мы решили посоветоваться с Татьяной. Она поразительная женщина, обладающая фантастической энергией и способностью бесконечно генерировать идеи. Кроме того, она беспрерывно курит и носит с собой кучу лекарств на все случаи жизни. Именно такой человек и был нам нужен в тот тяжелый момент, человек, который всегда улыбается и постоянно думает о здоровье. Нам нравилось с ней работать.
Татьяна не стала убеждать нас перейти в профессионалы или, наоборот, остаться в любительском спорте. Сказала только, что, если мы все-таки выберем карьеру профессиональных фигуристов, она позвонит Дику Баттону в Нью-Йорк и сообщит ему, что мы намерены приехать на чемпионат мира среди профессионалов в Лэндовер, штат Мэриленд, намеченный на декабрь. Ясно было, что ей эта идея понравилась. Кроме того, Татьяна добавила, что если мы согласимся выступать в ее шоу «Все звезды», расписание гастролей которых совпадало со Звездами на льду», она готова платить нам четыре тысячи долларов в неделю даже во время тренировок. Совершенно безумная сумма! А дело было в том, что Джейн Торвилл и Кристофер Дин отказались участвовать в этом шоу, и Татьяне нужно было привлечь каких-нибудь знаменитых фигуристов. Именно тогда мы ей и сообщили, что подписали контракт с МГМ, и это несказанно ее удивило.