На следующий день он пошел к мануальщику, и тот начал работать над его спиной. Процедура оказалась невероятно болезненной, на следующий день Сергей не мог ходить. Впрочем, врач не советовал ему даже пытаться.

— Вам нужно целый день лежать. По сути дела, я сделал маленькую хирургическую операцию,— объяснил он.

Через два дня у Сергея был еще один сеанс, после него он вернулся в Москву, и мы вылетели обратно в Соединенные Штаты. Мы начали понемногу кататься. Тренировались через день. Но Сергей по-прежнему не чувствовал одну ногу во время катания. Мы снова поехали в Принстон к доктору Абрамсу, и он сказал, что теперь операция неизбежна. Но сначала доктор Абрамс хотел сделать еще несколько тестов, в том числе анализ спинномозговой жидкости при помощи специальной длинной иглы.

От одной только мысли об этом мне становилось нехорошо. Я пыталась поговорить с Сергеем, чтобы успокоить его перед неприятной процедурой, и вдруг сама чуть не упала в обморок. Сергей бросил на меня взгляд и спросил:

— Катя, что с тобой происходит?

Я почувствовала, что мне, пожалуй, стоит присесть. Я не смотрела, как это все происходило, а после процедуры Сергею было так плохо, что ему пришлось два часа пролежать, прежде чем он смог сесть в автомобиль. Сергей никогда не был груб со мной, но на этот раз, когда я спросила, как он себя чувствует, он не ответил на мой вопрос, просто молчал, и все, — боль в спине, необходимость общаться с докторами и перенесенная тяжелая процедура заставили его замкнуться в себе. Я даже боялась у него что-нибудь спросить. А он читал книгу и не смотрел в мою сторону.

Что бы мы ни делали тем летом, ничего не помогало. Нерв на левой ноге Сергея был так сильно защемлен, что практически не функционировал. Доктор Абрамс предложил физиотерапию. Сергей мог стоять только на одной ноге, он не мог приподняться на цыпочки или ходить на пятках. Поэтому каждый день Сергей шел в спортивный зал и делал серию упражнений.

С середины июля до середины августа мы жили в Симсбери вдвоем, без мамы и Дарьи, но у нас было такое отвратительное настроение, что мы даже не получали удовольствия от общения друг с другом. Мы больше не отправлялись в романтические путешествия, например в Новую Англию, где нам еще не приходилось бывать. Мы просто пытались поправить здоровье Сергея.

Долгими часами он, лежа на спине, выполнял упражнения для живота и ноги. Четыре раза в день — специальные упражнения для ноги. Он работал очень напряженно. Я всегда немного тревожилась из-за того, что Сергей слишком серьезно подходит к своей спортивной форме, хотя мне казалось, что с возрастом мы можем немного снизить требования к себе. Что он не должен так сильно об этом беспокоиться. Не знаю. Не могу объяснить, но я тревожилась. Тем летом Сергей показал, что ради меня и Дарьи он готов делать все что угодно. Иногда даже слишком много.

Сергей говорил мне, что у него отвратительное настроение из-за того, что он не в состоянии кататься. Но он не позволял себе расслабляться. Он не мог делать поддержки, но ему необходимо было что-то поднимать — и он много работал со штангой. Сергей не имел возможности бегать, потому что плохо чувствовал ногу, — и мы через день ходили в бассейн, где он проплывал более километра. Сергей тренировался чуть ли не двадцать четыре часа в сутки.